Читать «Слушай птиц» онлайн - страница 49

От смущения Ярослав ещё пофотографировал птичек, побродил вокруг, поразминал ноги. Яна всё сидела и дулась. Со стороны музея прошли несколько человек, но на птичек даже не глянули. Одна девчонка, по виду ровесница Яны, подскочила было посмотреть, но мама зло оттащила её за руку, и долго ещё было слышно, как отчитывает: мол, с ней «одно разорение», «никаких средств не напасёшься» и она «как сорока». Со́рок соро́к меж тем сидели некупленные.

Девушки с пятитысячной бумажкой на обратном пути опять ничего не купили. Сцена повторилась в точности: опять шарили по карманам и мелочью нашли чуть больше сотни, а дальше были только тысячи. И девушки упорхнули, пожелав Яне и Ярославу хорошей торговли. Ага, конечно! Что ж ни у кого без сдачи-то нету, а?

Ярослав глянул на Яну повнимательнее и понял, что она плачет. Из больших глаз катились крупные слёзы, на щеках блестели неровные дорожки. И свет уже стал такой красивый, предвечерний, поэтому Ярослав поднял объектив и несколько раз щёлкнул.

– Ты идиот, да?! – Яна вскочила с места.

Ярослав отбежал на всякий случай подальше – мало ли!

– Придурок! – крикнула Яна. – Дурацкие птицы! – И она в сердцах пнула их, так что несколько свистулек взлетели и упали в траву.

Яна разревелась уже всерьёз и стала их подбирать. Осматривала со всех сторон – вроде не разбились. Проверяла на свист. Плакала и свистела – и размазывала слёзы тыльной стороной ладони.

– Что мне сделать? – спросил Ярослав специальным, очень вкрадчивым тоном, полным раскаяния (так папа у мамы спрашивал, если она плакала, и это всегда помогало).

Яна на минутку замерла, постояла нахохленная. А потом сунула руку в кармашек платья и выудила оттуда свою тысячу. Не глядя протянула Ярославу:

– Разменяй!

Глава 15

Он бежал, зажав купюру в потном кулаке, и фотоаппарат колотил по рёбрам. Надо было бы снять его, оставить Яне, но он сразу не додумался, а возвращаться не хотелось.

У торговых лотков покупателей почти не было: в будни здесь всегда пустовато, особенно во второй половине дня. Но какие-то люди всё-таки бродили вдоль столиков. Продавцы скучали. Он попросил одного, другого, третьего – никто не хотел менять тысячу. Посоветовали сбегать в буфет, и он побежал.

У качелей заметил давешнего дядьку. Тот стоял, опершись на столб всем своим грузным телом, и ел эскимо. Белая растаявшая дорожка тянулась по подбородку, но дядька, похоже, не замечал этого. Он следил за ходом качелей, и голова его немного смещалась в такт, туда-сюда. На одних качелях насело каких-то незнакомых девчонок аж пять человек, другие были облеплены галдящими пацанами примерно того же возраста. То ли одноклассники, то ли, может, из лагеря на экскурсию привезли. Определённо они все были знакомы и перекрикивались. Дядька стоял, облизывал остатки мороженого, прижмуривался на рыжем предзакатном свету. «Всё-таки ужасно он противный», – опять подумалось Ярославу.

Однако ему было не до того: нужно было поскорее разменять зловредную тысячу. Он мигом долетел до буфета. Там была небольшая очередь, которую завершала сердитая бабка. Внук сидел за столиком, не поднимая головы от планшета. Испугавшись бабки, Ярослав дождался, пока перед ним все купят, что хотели, и только потом попросил разменять деньги. Но и тут ему отказали.