Читать «Мертвые пианисты» онлайн - страница 67
Екатерина Алексеевна Ру
Голос у Тамары Вадимовны был сладкий, карамельный, и покашливание в начале фраз — прямо как раскрывающийся с шуршанием фантик.
— Скажи мне, Надежда, у тебя есть хобби? Я слышала, ты играешь на пианино?
Надя кивнула.
— И тебе нравится играть?
Надя кивнула снова.
— Очень хорошо. А как у тебя дела в школе? Как учеба?
Учеба давалась не очень легко. То, что касалось запоминания, проблем не вызывало. Надя без труда копировала памятью целые страницы из учебников — слово в слово. Но когда дело доходило до умственной обработки прочитанного, до рассуждений и заключений, все Надины мысли упирались в гладкую белую стенку. Прилипали к ней и так и висели — растерянно, бесцельно, безвольно, — пока не сползали в сон.
Надя сидела перед Тамарой Вадимовной, смотрела на кончик своего левого сапога и думала о белой стенке. Просто думала. Потому что рассказать о ней вслух казалось непосильной задачей.
— Нормально, — ответила она.
— Да? А бабушка мне сказала, что у тебя очень средние оценки. А могли бы быть отличными, стань ты чуточку повнимательней и поусердней.
Это частично было правдой. Надины оценки действительно ухудшались по мере усложнения школьного материала. Ослабевали четверки, все чаще расступаясь перед тройками. Но дело было не в усердии. Дело было в белой стенке.
— Да, бабушка так считает.
— Ну а ты сама как считаешь?
— Не знаю. Возможно, бабушка права. Бабушка часто права.
Наступила пауза. Затем снова прошуршал фантик, и покатилась сладкая карамельная волна.
— Хорошо, допустим. А скажи, Надежда, у тебя есть в школе друзья? Ты общаешься с ребятами?
С ребятами Надя не общалась.
Одноклассники по-прежнему не замечали Надю. Проходили мимо, не оборачиваясь. Не смеялись над ней, не задирали, не звали в игры, не приглашали на дни рождения. Впрочем, некоторые, узнав о Надином музыкальном таланте, стали поглядывать на нее с любопытством. Но интерес очень быстро прошел.
— Нет, — ответила Надя.
— Почему?
Надя посмотрела в окно. Ноябрьское солнце едва пробивалось сквозь облака и казалось тусклым пыльным шаром — забытым, заброшенным на антресоли. Как в программе «Раритет». Но придет время, и его оттуда достанут.
— Я не знаю. Со мной не хотят дружить.
— А сама ты хочешь дружить?
— Я не знаю.
Надя правда не знала. Никогда об этом не задумывалась. И теперь этот неожиданный вопрос маленькой червоточиной заныл глубоко внутри.
— Понятно. А скажи… возможно, у тебя есть какие-нибудь воображаемые друзья?
Воображаемых друзей тоже не было. Был, конечно, воображаемый девятый «Б» класс. Двадцать семь человек (после ухода Сотниковой Алины). Но они не являлись Надиными друзьями. Они вообще никак к Наде не относились.
— Нет…
— Ты уверена?
Надя кивнула, опустив глаза на вытекающую из-под сапог лужицу слякотного сиропа.
— Вот что, Надежда…
Боковым зрением Надя заметила, что Тамара Вадимовна подвигает к ней лист бумаги и пачку цветных карандашей.
— Нарисуй мне, пожалуйста, несуществующего человека.