Читать «Мертвые пианисты» онлайн - страница 3
Екатерина Алексеевна Ру
— Ой, мама, Вадик-то тут при чем?
— Да при том. Разве от такого мужика может родиться нормальный ребенок?
— Мама, хватит уже. Я не хочу опять этот бред слушать.
— Вот и хватит. Не жалуйся тогда.
Надя встает, идет в свою комнату. В теплый и кислый воздух. За окном воздух морозный, сладковатый, чуть колкий. Но Надину комнату редко проветривают. Еще за окном есть серый девятиэтажный дом, похожий на прошлогоднюю, полежавшую в сыром буфете вафлю. Почти такой же, как тот, в котором живет Надя с мамой и папой. В этом доме напротив разноцветными огоньками телевизоров мигают окна. С каждым получасом этих огоньков становится все больше. Наверное, то же самое происходит сейчас и с Надиным домом, но Надя не может этого увидеть.
Совсем скоро вечер, и комната вот-вот опрокинется в темноту, нырнет в черное. А пока в комнате полумрак, а на небе воспаленные полосы, солнечные ранки. Небо порезано. Надя прошлым летом упала с трехколесного велосипеда и тоже порезалась о битое стекло. Теплая ленточка крови долго сбегала вниз по руке. Надю тогда сильно ругали.
— Я больше не могу, я живу, как в аду, из-за этой маленькой дряни, — доносится из кухни мамин голос.
— Отдай ее мне. Я быстро из нее человека сделаю. Она у меня через неделю заговорит и улыбаться будет.
— Тебе? Не смеши. Занимайся лучше своими учениками. Человека она из нее сделает. Да ты не знаешь, о чем говоришь! Ты просто не представляешь.
На подоконнике уже пятый день лежит мертвая муха. Сухая, темно-серая, скрюченная — она напоминает Наде соседку с седьмого этажа. А внизу, под окном, проплывают все более наполненные трамваи — вытянутые красные рыбины с горящими глазами. Рыбы всегда молчат, Надя это знает. Надя тоже молчит.
— Чего это я не представляю? Тебя вот вырастила и с этой разберусь.
— А ты не сравнивай! И вообще это мой крест, мне его и нести.
— Тоже мне, святая мученица, страдалица.
— Это моя дочь, и я ее люблю, между прочим. И не позволю никому у меня ее отобрать!
Через пять минут мама уже в Надиной комнате и, заливаясь горячими слезами, обнимает Надю. От мамы пахнет сигаретами и очень сладкими цветочными духами.
— Доченька, ты у меня самая лучшая, самая прекрасная из всех на свете. Никому тебя не отдам.
Надя изо всех сил прижимает руки к телу. Туго сворачивается внутри себя, сжимается, словно пружина.
Неподвижным взглядом смотрит в окно, на густеющую городскую темноту, прошитую цветными огоньками. Надя ненавидит объятия.
— Все у тебя будет хорошо. И у меня тоже. Ты поняла? Поняла?
Мама отчаянно трясет Надино замершее тело.
К счастью, натиск рук, духов и слез длится недолго. Мама, вспомнив о начавшемся сериале, уходит из комнаты, и внутренняя Надина пружина вновь расправляется. В комнату наплывает тишина. Плотная, густая тишина, через которую никому не прорваться. Надя закрывает глаза и представляет, что сидит в брюхе огромного мертвого кита, выброшенного волнами на берег.