Читать «Треугольная жизнь» онлайн - страница 328

Кроме наблюдательного директора, выступил также главный редактор А. Петров. Автор ответил на вопросы» (В. Приходько. «Счастье и несчастье совожделения»). На первое представление романа публике откликнулись и другие издания (см.: Д. Акимова. «Реалист Поляков изобрел исчезающего человека». «Вечерняя Москва», 13 октября; М. Агутина. «Взгляд из супружеской постели». «Мир новостей», 2 октября).

Роман имел большой читательский успех и вызвал многочисленные критические отклики. Настоящая дискуссия о новом произведении Юрия Полякова развернулась на страницах еженедельника «Литературная Россия». Н. Ивеншев В статье «Рыбья кровь» вопрошал: «… Но куда от себя, от времени, от жизни убежишь? Только – в смерть! А жизнь в романе Полякова намного циничнее Выкрутасов главного героя. Незаметно жизнь становится пародией на саму себя. И эпизодические герой из «документов» нашего бытия, журналистка Кусюк, Нашумевший Поэт, чью личность сразу угадывает читатель, только усиливают эффект. Три года, как в русской сказке, писал Юрий Поляков свой роман. И хоть в интервью называет он его «семейным», все же рамки «Побега» гораздо шире. Как-то органично укладываются в этом полотне и издевка, и лирика, и, если хотите, непошлая эротика, «и жизнь, и слезы, и любовь» («Литературная Россия», 1999, 31 декабря).

Ю. Козлов рассматривал роман как отражение важнейших духовных процессов в обществе: «“Замыслил Я побег…”, в сущности, роман-анекдот, я бы сказал, Эпический анекдот, плутовской роман, сатира в духе Петрония. Вполне возможно, что для будущих исследователей проживаемого нами периода российской жизни роман явится неоценимым практическим руководством в понимании духовно-психологического состояния типичного «среднего» интеллигента конца советской эпохи. Одним словом, роман хорош и нетипичен для современной, как правило, исполненной безысходности и трагизма советской прозы. Всюду жизнь, как бы возражает профессиональным плакальщикам, эсхатологистам и апокалипсистам Юрий Поляков, и далеко не всегда эта жизнь однозначно плоха. До сих пор российские прозаики позволяли себе по поводу действительности лишь «черный» юмор. Юрий Поляков преодолел эту планку, напомнив всем нам (читателям), что раз уж нам выпало жить в «эпоху перемен», то воистину надо жить, а не проклинать без конца эту жизнь, ибо корни многих бед не только и не столько в происках злых сил, сколько в нас самих… Юрий Поляков, сколько я его знаю, всегда удивительным образом попадал в ситуацию, когда его в равной степени отвергали как «свои», так и «чужие». И это тем более удивительно, потому что писатель никогда не становился на сторону, скажем так, «социально сильного»… Думается, собратьев по перу изрядно раздражает уникальное умение Юрия Полякова не преступать определенную грань, не сжигать за собой мосты, находиться между «белыми» и «черными». В этом видится ущербность его гражданской позиции, некий изощренный конформизм. Между тем именно этот изощренный конформизм, к которому можно применить иной термин – воля к жизни, – как раз и позволяет обществу (народу) выживать и сохраняться даже в самые неблагоприятные времена…» («Летопись «эпохи перемен», или Всюду жизнь», «Литературная Россия», 1999, 8 декабря).