Читать «Я познаю мир. Философия» онлайн - страница 153

Фуко считал, что власть обязательно и принудительно действует на каждую личность в ее повседневной жизни. Власть может проявляться совершенно непредсказуемо в самых разных сферах жизни. Основой власти Фуко полагал власть научных дискурсов — воля к знанию лишь маскировка воли к власти. В книге «Воля к знанию» он писал: «Даже в той широко распространенной форме, которую она принимает сегодня, воля к знанию неспособна постичь универсальную истину: человеку не дано уверенно и безмятежно господствовать над природой. Напротив, воля к знанию непрестанно увеличивает риск, порождает опасности повсюду... ее рост не связан с установлением и упрочением свободного субъекта; скорее она все больше порабощает его своим инстинктивным насилием».

Каждая цивилизация в определенные исторические эпохи, считал Фуко, в определенные моменты своего исторического развития создавала свои «познавательные поля» — эпистемы, включавшие основные философские и научные проблемы и способы их разрешения. У европейской цивилизации таких эпистем было пять: античная, средневековая, возрожденческая, просветительская и современная. Эпистемы продолжают жить и после окончания соответствующей исторической эпохи, пересекаясь с новыми эпистемами, и человеческое сознание постоянно находится под воздействием эпистемологического поля.

Поэтому философ принял гипотезу, высказанную другим философом, Роланом Бартом, о так называемой смерти субъекта, утверждавшую, что человек практически потерял автономность своего мышления, возможность быть самим собой. По этой гипотезе, он жестко детерминирован социальными, идеологическими, культурными и научными дискурсами. Возможен ли выход из этой дискурсивной «тюрьмы»?

Пытаясь найти выход, Фуко выдвинул концепцию антроподицеи — человек обладает свойством резистентности (сопротивляемости), дающем ему силы сопротивляться властному действию различных дискурсов. Он писал: «Я мечтаю об интеллектуале, который ниспровергает свидетельства и универсалии, замечает и выявляет в инерции и требованиях современности слабые места, провалы и натяжки ее аргументации, который постоянно перемещается, не зная точно, ни где он будет завтра, ни что он завтра будет делать». Для Фуко символом такого резистентного человека стала фигура «безумного художника», маргинала, не боящегося нарушить культурные табу, которые, как он писал, «зиждутся на фундаменте человеческой практики и человеческой истории, и, поскольку эти вещи были сделаны, они могут — если знать, как они были сделаны, — быть и переделаны».

* * *

Вот мы и дошли до последней страницы нашей книги. Путь наш был долгим, мы прошагали двадцать пять веков человеческой цивилизации. Трудно даже представить себе, сколько миллиардов человеческих жизней включило в себя это время, сколько мыслей, идей, высказанных и невысказанных, хранит в себе история человека. Философы, о которых рассказано в этой книге, важны и интересны для нас именно тем, что их философские идеи, созданные ими теории и понятия способны раскрыть перед нами самую сердцевину мыслительных кладовых человечества.