Читать «Почему им можно, а нам нельзя? Откуда берутся социальные нормы» онлайн - страница 136

Как сказал нам Имрон, джихадисты одобряют удары не только по Западу, но и по собственным властям.

«Почему считаются приемлемыми насильственные действия против соотечественников-индонезийцев?» – спросила я.

Он посмотрел мне прямо в глаза. «Джихадисты считают, что любые представители власти – шайтаны, поскольку не следуют мусульманским законам. А раз они неверные, их убийство вполне оправданно». С этой точки зрения бары, ночные клубы и бордели – враждебный исламу разврат, ответственность за который несут власти.

После многих лет перевоспитания в тюрьме Али, по его словам, все еще стремится к исламской государственности, но отвергает насилие в качестве средства достижения этой цели. Теперь он считает возможным исламское государство, терпимое к этнокультурному и религиозному многообразию, и старается убедить в этом других. Вместе с Насиром Абасом – инструктором, обучавшим его в Афганистане, – Али занимается дерадикализацией джихадистов, находящихся в индонезийских тюрьмах. Методами диалога и дискуссии они внушают заключенным из числа террористов мысль о том, что насилие противоречит исламу и что индонезийские власти не являются противниками мусульман.

Терроризм – сложное многофакторное явление. Один из таких факторов – дилемма «жесткость – свобода». Она затрагивает условия, в которых образуются террористические группировки, а также причины их привлекательности. Это знание может быть полезным для предотвращения подобных случаев и выработки мер противодействия.

Битва глобалистов и националистов

Дилемма «жесткость – свобода» лежит в основе многих других мировых геополитических событий. На первый взгляд может показаться, что это не относится к взлету популистских политиков в 2016 году: Марин Ле Пен во Франции, Маттео Сальвини в Италии, Геерта Вилдерса в Нидерландах и Виктора Орбана в Венгрии. Но на самом деле это следствие все того же культурного рубежа: истосковавшиеся по жесткости националисты сопротивляются поборникам свободы – глобалистам.

Успехи крайне правых европейских партий, как и Брексит и победа Трампа на выборах 2016 года, стали возможны во многом благодаря людям, испытывающим нарастающую тревогу по поводу экономического спада и подрыва общественных устоев в быстро изменяющемся мире. Лидеры-популисты всего мира с готовностью эксплуатируют желание этих людей вернуться к жесткому общественному устройству. Часть французов боится нарастания иммиграции и винит прибывающих в страну в росте терроризма и засорении истинно французской культуры. Выступающая с позиций французского национализма Ле Пен апеллирует именно к их озабоченности. Наши опросы французских избирателей в преддверии выборов 2017 года продемонстрировали примерно то же, что и наши американские опросы относительно популярности Трампа: люди, в наибольшей степени чувствующие себя в опасности, хотели большей жесткости и, соответственно, собирались голосовать за Ле Пен. Хотя в итоге Ле Пен проиграла выборы, рост ее популярности – пример того, как рубеж между жесткостью и свободой обозначает себя в мировой политике.