Читать «Анекдоты о императоре Павле Первом, самодержце Всероссийском» онлайн - страница 17

14

Слава Екатерины принадлежит ей самой. Генрих IV был царь премудрый и благодетельный; но Сюлли стоит подле него: история освещает их одним лучом славы. Людовик XIV гремел в Европе, возвеличил Францию; но Кольбер, первый министр в мире, был его министром. Екатерина, законодательница и монархиня, подобно Петру, образовала людей; но сии люди жили и действовали ее душою, ее вдохновением, сияли заимствованным от нее светом, как планеты сияют от Солнца. Она отличала некоторых, и сие отличие было мерою их важности.

Таким образом, видели мы при Екатерине возвышение человека, которого нравственное и патриотическое достоинство служит еще предметом споров в России. Он был знатен и силен; следственно, не многие могут судить о нем беспристрастно: зависть и неблагодарность суть два главные порока человеческого сердца. Но то неоспоримо, что Потемкин имел ум острый, проницательный, разумел великие намерения Екатерины и потому заслужил ее доверенность. Еще неоспоримее то, что он не имел никакого решительного влияния на политику, внутреннее образование и законодательство России, которые были единственно творением бессмертного ума Екатерины. Ее министры исполняли только волю ее — и Россия имела быть управляемою одним великим гением во все долговременное царствование Екатерины.

О монархи мира! Екатерина и жизнью и смертью своею служила вам примером: так царствуйте, чтобы смертные обожали вас; и видя, с каким умилением, с какою трогательною любовью доныне говорят россияне о Великой, будьте уверены, что народы чувствительны и благодарны против царей добродетельных и что память ваша, если вы заслужили любовь подданных, пребудет вовек священною.

15

Петербурга и Варшавы.

16

Устраняя благоденствие подвластных народов, император Павел Первый в духе своем поражал восторги о дивных и беспримерных успехах своего царствования. Слава его подвигов гремела по всем странам Европы и Азии; им совокупленный и отчасти просвещаемый, им благоденствующий народ истинно его любил. Он был творец в свое царствование нашего счастья; и был ли кто из смертных толико, как он, благополучен и столь знаменит на престоле?

17

Не довольно того, что себя лишал он сокровищ, но имел твердость отказывать в том другим, чего давать не имел он права. Он знал, как охранять себя от щедрости, которая нередко бывает пороком душам великим и которой обольщение тем опаснее, что она иногда бывает подобна добродетели и для счастья одного человека иногда тысячи погружает в несчастье.

Что пользы в том, говорит один писатель, что государь не утесняет и не мучительствует? Но граждане утесняют граждан. Своевластие каждого из них, ежели оно не обуздано, столько же страшно, как и своевластие государя. Везде личная корысть препятствует пользе общей; все подрывают благосостояние другого для выгод собственных; всех страсти между собою сражаются. Правосудие долженствует всему оному противоборствовать и отвращать таковую необузданность.