Читать «Неунывающие россияне» онлайн - страница 73

– Ах, бедный, бедный! – качает головой жена Мишеля. – Мишель, я все думаю, что бы ему теперь дать почитать такого, чтобы подходило к его положению?

Мишель задумывается.

– Дай ему Анну Каренину Толстого, говорит он. У Каренина он научится мужеству в несчастии.

– Но ведь Анна Каренина с одним Вронским, а тут трое соперников. Она с тремя…

– Какое, сударыня с тремя! Об трех бы я и не говорил! – утирает кулаком слезы городовой, – графский камардин четвертый, правоведа-мальчишку подцепила, офицер уланский, околодочный из седьмого участка! Да, что, всех и не перечтешь!

– Послушай, Мишель! Уж это происшествие выходит из ряда обыкновенных. Тут и романа такого не подберешь, всплескивает руками барыня.

– Дай ему «Отцы и дети» Тургенева или «Накануне». Или нет, дай «Что делать?» Пусть хоть он тем утешится, что ревность, по иным понятиям, есть не что иное, как брезгливость. На тебе, Уваров, сигару! Это хорошая сигара, гаванокая… говорит Мишель.

– Погоди, Уваров, сейчас я тебе принесу книжку. Ты, наверное, найдешь в ней и исход, и утешение, – прибавляет жена Мишеля, и идет по направлению к балкону.

Городовой встрепенулся.

– Вот отстою на часах, приду домой, да ежели застану её, стерву, такую встряску, ваше благородие, задам, что небо то с овчинку покажется! – восклицает он и сжимает кулаки.

XII. Старая Деревня

Порядочное, состоятельное семейство, прожив одно лето в Новой Деревне и переиспытав все беcпокойства и терзания, сопряженные с прозябанием в этом вечно ярмарочном месте, на следующий год, наверное, поселится в Старой Деревне, где жизнь уже спокойнее, трактиров и портерных меньше. Обитатели Старой Деревни – люди семейные. Ремесленник, ежели и поселяется сюда, то отнюдь не для того, чтобы открыть мастерскую или лавочку и потом эксплуатировать своего брата дачника. Здесь он живет исключительно для отдыха, окружённый своим семейством. В Старой Деревне есть много англичан-купцов, из года в год арендующих дачи, много немцев-купцов, всячески старающихся походить по своей внутренней и внешней складке на англичан, много русских купцов, оперирующих на бирже, утративших свой первоначальный тип и отдавшихся подражанию англичанам и немцам. Обитатели Старой Деревни наполовину рыболовы и охотники до экскурсий на лодке. Они щеголяют друг перед другом гичками, рыболовными принадлежностями, купленными в английском магазине, эксцентричными костюмами. Многие держат здесь как верховых, так и упряжных лошадей, коляски и выезжают по вечерам на елагинский пуант. Около пяти часов дня за воротами дач вы встретите лакеев во фраках и белых галстуках, успевших уже накрыть стол и ожидающих приезда из города своих господ. Биржевые дни, как вторник и пятница, ознаменовываются здесь поздним приездом из города, серьёзным настроением дачников, суровыми лицами, капризным педантизмом. Англичанин и немец, приехавшие в эти дни с биржи на дачу ранее обыкновенного, ни за что не сядут обедать ранее шести часов. После обеда – отдых на мостках, перекинутых через канавку, с хорошей сигарой, стиснутой в зубах, со взором быка, смотрящего на проходящий мимо него поезд железной дороги. А по аллейке, около дач, шныряют дачницы, яхт-клубисты, в фуфайках и яхт-клубских фуражках, по дороге проезжают шикарные коляски, с развалившимися в них бакенбардистами, спешащими на острова, на елагинский пуант.