Читать «Духовные упражнения» онлайн - страница 13

Все в порядке у наших ребят с духовностью и чувствительностью. Ничем они не хуже нашего поколения, а временами мне кажется, что и лучше. Просто им выпало жить в эпоху постмодернизма.

Оскудевшая современность

Наконец-то это модное или пост-модное слово появилось у меня перед глазами! Даже как-то дышать стало легче! «Постмодернизм» — термин настолько же популярный, насколько и многозначный. Чтобы понять его значение, я не бегу за томиком Деррида или Барта, а открываю «Дон Кихота» — самую яркую звезду постмодернизма всех веков и народов. Постмодернизм — это не исключительная привилегия нашей эпохи. Это явление духовной жизни человека и общества, которое случается с предсказуемой регулярностью. Не мы первые, хотя у всякого поколения есть шанс стать последними.

Постмодернизм — это кризис перепроизводства знаков, синдром культурного самоотравления. Случается этот кризис там, где культурное развитие достигает своего пика и расцвета, так что человек просто тонет в знаках, они умерщвляют в нем силу к жизни, вызывают разочарование и усталость. Нечто подобное я переживаю, когда попадаю в гигантский супермаркет, в котором решительно все есть. Это изобилие так подавляет меня, что я убегаю из магазина с пустой корзиной.

Разве это плохо, когда всего много и все под рукой? Еще раз: постмодернизм — это кризис перепроизводства знаков. Помните? Значительное должно быть означено.

А если знаков много, а значительного мало? Если за знаками нет значимого, нет значительного? Если все это не свидетельства подлинного и непреходящего, а маски, полые внутри? Вот и не удивительно, что приходит кому-то мысль, будто и нет никакого значительного, и все разговоры про справедливость, правду, истину и честь не более чем игра в слова, и все вокруг — карнавал пустых знаков в утомленном мире, не знающем ни пороков, ни добродетелей, ни святых, ни злодеев.

Пепел библиотек

Тот, кто, рискуя здоровьем, читал Петрония или утешался Диогеном Лаэртским, смутно догадывается о подлинных причинах пожара Александрийской библиотеки. Поджигателей на самом деле пугало не качество книг, а их количество. Дон Кихот — это продукт книг, человек, который превратил себя в бесконечную игру цитат, зеркальную комнату с бесконечным числом отражений. Не случайно на подвиги выходит не славный рыцарь, а немощный старик — скудость значительного при навязчивой претензии знака.

Пост — это скудость, оскудение. Конечно, это не имеет никакого отношения ни к семантике, ни к этимологии слова «постмодернизм», но мне слышится в этом названии усталость от пустоты и изобилия знаков, за которыми нет значительного, оскудение духа. Люди ждут героев и подвижников, а вместо них скачут безумные старики на древних клячах. Потому главная эмоция постмодерна — ирония, она помогает справиться с этим морем масок, не захлебнуться в нем.

— Но какое все это имеет отношение к духовной жизни христианина?

— А разве верующие живут в каком-то ином мире? Разве нас, современных христиан, не захлестнуло море знаков, за которыми нет значительного?