Читать «Путешествие капитана Самуила Брунта в Каклогалинию, или землю петухов, а оттуда в Луну» онлайн - страница 51

Некоторые были столь хорошо одеты, сколько воображение сделать может; со всем тем, с скоростью их мыслей переменялось и их платье. Тот, который прежде имел на себе старый и изорванный кафтан, вдруг одевался в порфиру и возлагал на себя корону; напротив того, тот, который был прежде щеголем, показывался вдруг в рубище; жрец в Офицерском платье, а Генерал в Квакерском.

Я стал безмолвен от удивления; и как старался познать тому причины, то вдруг увидел я одного едущего к нам на льве человека, который был такого же роста, как и жители нашей земли; на голове имел лавровый венец, который в мгновение ока превратился в дурацкий шлык, и изо льва его сделался осел. Он вынул из-за пазухи свернутую бумагу, которою, действуя вместо меча, ударял других и всех разгонял. Иные бегали по морю, как по твердой земле; иные летали по воздуху, иные проваливались в землю. Потом сошел он с своего осла и снял с него узду, отчего оба они исчезли.

Я, свободясь от страха, говорил Волатилию, что в сей планете, конечно, живут злые духи. На то ответствовал он, что из виденного нами и он ничего другого заключить не может. Мы хотели осмотреть дворец, однако увидели, что оный поднялся на воздух, отчего сделалось великое пламя и дым, что нас еще больше в нашем мнении подтвердило. Но, на все сие невзирая, вознамерились мы идти далее; однако один из наших носильщиков сказал нам, что в левой стороне видит он дом и мне подобных людей, которые к нам идут.

Мы положили дождаться их прибытия; и они, чрез четверть часа к нам пришед, говорили мне что-то, сколько я мог понять из их ухваток, весьма ласковым образом и, смотря на Каклогалян, весьма удивлялись. Я сам не менее удивлялся их пригожству и пристойному одеянию; но ни того, ни другого не могу описать точно. Словом, как Каклогалянам, так и мне самому казалось, что я такого же был рода, хотя несравненно гаже.

Сии люди не имеют ни телесного, ни душевного существа; но суть существо среднее. Они мне говорили на каком-то языке, которого я не разумел; однако голос и мягкость их выговора являли весьма приятное согласие. Я поклонился трижды и подал мою грамоту, которую принял от меня один из предстоящих, но киванием головы дал мне знать, что он ничего там написанного не разумеет. По сем Волатилио зачал с ними говорить; однако они только смотрели друг на друга с удивлением; и так, говоря уже с ними и по-Каклогалянски, хотел испытать, не будут ли они меня разуметь, когда с ними стану говорить на каком-нибудь Европейском языке; ибо я сверх моего природного языка говорил еще по-Гишпански и по-Французски. После всех зачал я говорить по-Аглински, и к великому моему удовольствию один из них отвечал мне на сем языке. Он спрашивал меня, не из того ли я света и как мог предпринять столь опасное путешествие. Я отвечал ему, что о всем его охотно уведомлю, прося его при том, чтобы он дал мне несколько времени на отдохновение, ибо виденные мною сперва лица такой страх вселили, что и по сих пор не могу от оного освободиться.