Читать «За яблочки» онлайн - страница 4

Камелия дождалась, пока все уснули.

Мама в последнее время спала чутко, чуть что — прибегала проведать. Камелию это и утешало, и раздражало. Как будто, если Камелия будет умирать ночью, мама чем-нибудь поможет! Врачи не помогли…

Поэтому пришлось принимать особые меры. Сделать вид, что ходила в туалет — и прихватить в комнату куртку и сапожки. Одеваться при выключенном свете. Только в последний момент, на одну минуточку, включить софит у зеркала, чтобы взглянуть на себя.

Да какая разница, как выглядеть, когда умираешь!

Камелия отперла замок очень тихо. Дверь распахнулась почти бесшумно, но мама каким-то чудом услышала.

— Девочка, ты что? — вскрикнула она тихим, ещё сонным голосом — и можно было уже не заботиться о том, как бесшумно закрыть замок. Камелия выскочила на лестницу, где покорным привидением маячил Гуга в шапке с помпоном и детской курточке с гадкой синенькой собачкой, ухмыляясь и размахивая руками в полной ажитации.

— Бежим, дурак! — скомандовала Камелия, и Гуга вслед за ней затопал с лестницы — а как они выскочили в темный двор, кажется, никто и не успел понять.

Шел дождь.

Черная глянцевая темнота переливалась на отмытом от накатанного снега асфальте. Каждый фонарь окружали туманные желтые ореолы мокрого света, в которых капли роились как мошки. Город наполнял еле слышный шелест, шелест наполнял весь бурый мир, все небеса — темный кисель, разболтанный с желтым электрическим светом, все пространство между темными тяжелыми стенами… Асфальт отражал свет как мелкая вода; морось оседала на лице тонкой пленкой, ресницы слиплись от нее, как от слез.

Гуга шел быстро, почти бежал. Сейчас он казался менее неуклюжим и мешковатым, чем обычно — очень торопился, выглядел уверенным, знающим цель… Камелия поспевала за ним, мучаясь нелепостью происходящего, виной перед мамой и папой, которые непременно побегут ее искать в эту мокрую промозглую ночь, и парадоксальной надеждой. Улицы, мертвенно пустынные, в желтоватом мареве ночного дождя, в коросте прилизанного водой снега и грязной наледи, прямые как коридоры, вели точно в Старый Город, будто ночью туда шли все дороги.

Около станции метро, на площади — почти официальной границы между нормальным и трущобным кварталом — Камелия вдруг вспомнила одну принципиальную вещь.

— Слушай, Гуга, — сказала она, задыхаясь от быстрой ходьбы, слабости и душного узла, поднявшегося под самые ключицы, — а ведь в сказке говорится, что яблочки берут плату…

Гуга оглянулся. В сумраке его физиономия показалась Камелии симпатичнее, чем обычно: ухмылка не дурашливее, чем у нормальных парней, все они хороши в этом возрасте, а глаза блестят, и общий вид — воплощенная преданность.

В этом даже что-то есть…

— Сы-сслушай, Ль-лия, пп-пустяки, — сказал он, лихо мотнув головой. — Это пп… ппустяки. Тты про это не ды-думай.

— А какую плату? — спросила Камелия. — Ты помнишь?

Гуга как-то растерялся, смешался, ухватил себя за концы шарфа и выжал из них капельки дождевой воды.