Читать «Война и мы» онлайн - страница 27

Вернемся в 1941 г. Наступил день, когда отступающие и окруженные остатки дивизии, состоявшие уже в основном из командиров, коммунистов и евреев в количестве 1100 человек, уперлись в последний заслон немцев. Поступил приказ: ночью всем вместе прорваться, а затем, рассеявшись по степи, добираться до Одессы поодиночке. Прорвались. Из батальона отца прорвались 3 командира и подвода с лошадью. В подводе было знамя батальона и железный ящик с документами. Поставили подводу на дорогу в Одессу, посадили самого лихого — командира разведчиков — и, нахлестав лошадь, наказали ему гнать без остановок до самого города. А сам отец с еще одним лейтенантом пошли пешком. Шли по тылам немцев несколько суток, ночами, голодные. По дороге их чуть не убили румынские мародеры, шедшие в тылах своих войск грабить Одессу. Наши по ошибке их приняли за мирных граждан.

Дошли ночью до последнего перед Одессой села, там их задержали председатель и парторг колхоза, оставшиеся партизанить: проверив документы и наличие петлиц и звездочек, покормили, но приказали немедленно убираться из села, так как немцев ждали с минуты на минуту. Отец с товарищем вышли из села, но идти не было сил, и они заснули в стогу. Утром их разбудил топот сапог идущего из Одессы в село отряда моряков во главе с подполковником, Героем Советского Союза. (Потом, особенно внимательно читая мемуары об обороне Одессы, я встречал упоминание и об этой бригаде морской пехоты, и о ее командире.) Отец доложился ему, и они с товарищем снова пошли в Одессу, на сборный пункт своей дивизии. Увидели сзади попутную подводу, решили попроситься подъехать и к удивлению узнали свою подводу со знаменем. Оказывается, лихой разведчик быстро ехал только до этого села, а там как заночевал у молодки, так ночевал, ночевал и ночевал. Можно представить себе ярость отца? Ярость оттого, что он пешком обогнал свое знамя, которое отправил на лошади. Ведь выйди он без знамени, его бы ждал трибунал с известным приговором. Получалось бы, что он — начальник штаба — бросил свой батальон. Кстати, его дивизия потеряла знамя, была вычеркнута из списков дивизий Красной Армии, и даже службу в ней отцу не хотели учитывать.

Итак, остатки батальона отца в количестве трех человек при знамени и под его командой прибыли в Одессу на сборный пункт дивизии. Собралась там ровно десятая часть прорвавшихся — 110 человек.

Я спрашивал его, какую награду он получил за спасение знамени части.

Отец только усмехнулся. За все эти бои его отметили только немцы, сбросив в конце обороны Одессы бомбу недалеко от отца, от осколка которой он получил тяжелое ранение в голову, настолько тяжелое, что очнулся от него только в Новороссийске. Правда, он говорил, что вроде помнит, как его везли на пароходе из Одессы и как какая-то женщина не отходила от него, поддерживая ему голову, страдающую от качки.