Читать «Глубокий поиск. Книга 1. Посвящение» онлайн - страница 70

— Из вагона не берём с собой ничего. Ни продуктов, ни вещей. Бежать налегке. Понимаем? Вот деньги. — Он протянул той же Лиде несколько купюр. — Разделите поровну, пусть у каждой лежат… где-нибудь в тайном карманчике… поближе к телу. И справки.

Каждой он дал лично в руки бумажку с её фамилией, именем и отчеством, трудной фразой про принадлежность к спецгруппе товарища Бродова Н.И. и про необходимость всемерно содействовать скорейшему возвращению в расположение группы, а также с синей печатью.

— Стараемся держаться вместе, — продолжал Николай Иванович инструктаж, — не терять друг друга из виду. Мужчины получат особые указания позаботиться о вас, но вы и сами не плошайте! Крепко возьмитесь за руки попарно — это лучше всего будет. Понимаем? Так…

Он перевёл дыхание и снова собрался с мыслями.

— Куда бежать? Лучше всего — лес, перелесок. Нет леса — густые кусты. Канава на худой конец. Под вагоны не прятаться! Не стоять, не сидеть. Или бежать, или лежать неподвижно за любым укрытием, за любой кочкой — куда успели. Если что — падать прямо в грязь. Начался обстрел — бегите не по прямой, а петляя, как зайчишка. Бежать, прятаться — не стыдно: героизм нужен в другом… Понимаем?

Николай Иванович очень придирчиво обвёл нас взглядом: действительно ли понимаем, не хотим ли возразить, уточнить что-нибудь — и снова набрал воздуха.

— Так. Ещё. Если споткнулась, упала — сразу вскочить! Трудно, больно, что-то там подвернула — потом разберёшься. Вставай через силу. Видишь: подруга упала рядом — сразу дёрни, подними. Ничего не выясняй, всё — потом! Иначе, девочки, затопчут. Сначала затопчут свои, потом добавит фашист.

Вот тут, видно, товарищ Бродов впервые засёк на лицах признаки удивления и недоверия.

— Разъясняю. Человек в толпе…

Он объяснял, что в толпе и в панике даже советский человек, любой добрый и ответственный гражданин ведёт себя не так, как в обычной жизни… Трудно не согласиться после того, что мы пережили сегодня. Мне врезались в память искажённые ужасом и ожесточением лица людей, пытавшихся прорвать оцепление во время нашей погрузки. Их было жалко, и одновременно было страшно, что они так близко.

Николай Иванович вглядывался в нас с неподдельной заботой: всё ли поняли верно, всё ли усвоили и запомнили из данных нам инструкций, не надо ли что-нибудь повторить, подчеркнуть. Очень вероятно, что в тот момент он беспокоился о нас, в первую очередь, как о людях, ставших для него своими, и лишь во вторую — как о ценных кадрах своей группы. Мне так неловко стало, что я и перед лицом смертельной опасности не могу ответить этому человеку на его доброе отношение искренним участием. Наверное, я чёрствая. Другие девчонки так и льнут к нашему руководителю, и он общается с ними куда свободнее, чем со мной…

Николай Иванович заметил перемену в моём лице, но истолковал по-своему. Он поднялся и подошёл. Узкая ладонь легла на мои волосы.

— Испугалась, Таськ?

Ещё чего!

— Я не боюсь, Николай Иванович! — поспешно возразила я и выпалила чистую правду: — Мне очень жалко уезжать из Москвы! Москву же не отдадут!