Читать «Глубокий поиск. Книга 1. Посвящение» онлайн - страница 58

Улица Горького выглядела такой цельной в своей торжественности и современности. Николай Иванович упомянул, как двигали дома, чтобы расширить улицу, но ничего не прибавил и шёл дальше молча: крутой подъём давался не так уж легко. Я не тревожила его расспросами, но короткая эта история так поразила моё воображение, что я, осматриваясь, самостоятельно рисовала себе удивительную картину.

Заглянули в Елисеевский. В такой же магазин, похожий на дворец или театр, меня водила соседка… Давно… Ещё в Ленинграде… Неясная грусть на меня навалилась, но я поспешила стряхнуть наваждение… Сейчас полки и витрины-прилавки гастронома № 1 были странно пусты — как в нашем райцентре. Стояли длинные очереди — отоваривать продталоны. Николай Иванович велел мне подождать, никуда не отходя, и скрылся за неприметной дверью в углу торгового зала. Появился он оттуда с бумажным пакетом, из которого вкусно пахло свежим хлебом. Он отдал пакет мне, и оказалось, что там, помимо двух булок, стоит бутылка молока. Роскошь! За молоко и на рынке, по взвинченным ценам, люди, говорят, давятся.

Еле осилив ещё осмотр памятника Пушкину, который понравился мне тем, что поэт выглядит таким живым и не важничает, мы ушли по бульвару и, едва найдя подходящую лавочку, уселись отдохнуть и перекусить. У меня ноги гудели, но я бы ни за что не созналась в этом: лишь бы прогулка не кончалась как можно дольше!

Сквозь голые ветви деревьев был хорошо виден фасад двухэтажного особняка с огромными окнами и затейливыми коваными решётками балконов.

Товарищ Бродов посмотрел на часы.

— Так. Передохнём немного. А дальше по бульварам — домой…

Он осёкся. Невозможно было не заметить, как он напрягся, будто сказал что-то лишнее, опасное, будто выдал какой-то секрет. Справившись с собой, он повторил уже с нажимом, будто решил теперь сознательно спровоцировать меня на что-то:

— Домой, хорошо?

Не знаю — по сей день не знаю! — чего он хотел добиться, а получилось вот что. Это сладкое и тёплое «домой» наполнило сердце и тоской, и радостью в единое время. Как будто утраченное и потерянное на веки вечные стало вновь возможным и достижимым.

«Домой» пахло земляникой и печным дымом, чистым бельём, высушенным на солнце, машинным маслом и дёгтем от материнских рук, сладкими утренними сырниками соседки. Кажется, только руку протяни… От невозвратности всего этого захотелось съёжиться и скулить с подвываниями. Я не съёжилась только потому, что товарищ Бродов не отрывал от меня внимательного взгляда.

А ещё «домой» пахло сырыми листьями московского осеннего бульвара, бензином, тканью синей шторы, старой библиотечной книгой, обволакивало глухой тишиной убежища, звенело девичьим утренним смехом на несколько голосов, таинственно подсвечивалось зелёными и красными лампочками приборных панелей, лукаво косилось глазами строгих молодых людей в форме. И светилось золотистым ореолом. От сознания, что всё это теперь — моё по праву, мой дом, плечи сами собой расправились.

— Домой так домой, — согласилась я.

Товарищ Бродов отчего-то выдохнул с облегчением.