Читать «Сценарий для Незалежной» онлайн - страница 6

В жизни президент Америки любил четыре вещи: жвачку женщин, славу вкупе с достатком и ежедневные медитации. Со жвачкой он не расставался ни на минуту, даже во сне. А однажды, в ООН, у него неожиданно склеились челюсти и он вынужден был, так и не завершив свой доклад, с позором покинуть трибуну.

С женщинами Борат всегда находил общий язык, хоть и был женат на этой зануде Мишлен, которая изводила его своей ревностью и нотациями по поводу грязных носков и разбросанного белья. Вероятно поэтому, флиртовал Борат отчаянно, не пропуская ни одной юбки, попки и хорошенькой мордашки. Впрочем, таким же был и «мистер Пиноккио» — французский лидер, который так же, как Борат, оглядывался на любую милашку и никак не мог разобраться с личной жизнью, болтаясь между сожительницей и любовницей.

Больше всего американский президент обожал славу и именно поэтому, наверное, провозгласил себя мировым лидером, не давая оружием и танками никому в этом усомниться. Разоряя другие страны, он вливал в американскую экономику нефть, газ, доллары, а страна платила ему тем же, выплачивая нехилые дивиденды от грабежей.

Кроме всего прочего, Борат имел престижную премию мира. Правда, впоследствии смертельно обиделся на Нобелевский комитет, туповатый сотрудник которого публично раскрыл секрет такого решения: «Дали авансом, чтобы больше никуда не вторгался!». Если уж говорить откровенно, стать лауреатом Нобелевской премии сегодня очень просто. Для этого не надо ничего изобретать; писать прекрасные книги; бороться за мир, нужно просто выполнить два условия: унижать Россию и превозносить Америку.

А вот от медитаций Борат получал истинное наслаждение. Медитация укрепляла дух президента и одновременно определяла последующие грандиозные цели и задачи: «Мы демократичные… очень демократичные, такие демократичные, что считаем необходимостью введение войск в Иран. Они сильно нуждаются в нашей демократии, просто стесняются нас об этом попросить… а мы добрые и справедливые… очень справедливые, потому что хотим освободить мир от Путина, Фасада… Мабуро… (далее шел список лидеров порядка ста стран)… тогда будет мир во всем мире… наш… американский… мы будем везде… мы властелины мира… мы великие… мы очень великие… мы самые великие…». Все медитации всегда заканчивались одинаково: выражением «мы — великие» и это радовало душу американского президента, потому что под «мы…» всегда подразумевалось «я…».

«Господи, как же он мне надоел! — размышлял госсекретарь Мэрри, путаясь в коридорах Белого дома. — Ему постоянно нужны предложения, способные избавить его от Путина и Фасада и стать ещё влиятельнее! Идеи даю я, а славу пожинает он! Придумай, наконец, сам что-нибудь путное!». К русскому президенту, в отличие от Окамы, Мэрри совсем не питал ненависти, как его предшественница — рогоноска Блинтон. Он даже подумывал о том, чтобы после ухода в отставку, устроиться советником в Кремль или… в «Газпром», как бывший хитрый немецкий канцлер Шребер, а может и в «Роснефть» или «Роснано», в общем… куда возьмут.