Читать «Крутой сюжет 1994, № 01» онлайн - страница 65

— А откуда вам известно, что около дома Гладышева есть телефон-автомат?

— Да ничего мне не известно, — откровенно скучным голосом произношу я, — должен ведь где-то там быть автомат.

Этот в меру упитанный мужчина предпочитает пищу животного происхождения, ненадежен, как партнер, достаточно ленив, умеет переложить работу и ответственность на других, изменяет жене и не любит холодной воды при мытье. Вот бы такую характеристику представить его начальству. Реакция была бы однозначной — то ли пьяный ее составлял, то ли человек «со сдвигом». А зря, эти черты как нельзя лучше характеризуют Ищенко. Ладно, что ерундой мысли занимать, начальство у него наверняка еще более безответственное, чем он сам. Все же неплохо придумали эти рыцари тьмы: сначала убрать чем-то не потрафившего им Гладышева и подбросить мое удостоверение, а к утру меня тоже вычеркнуть из списка живых. Мертвые, как известно, за свою репутацию постоять не могут. Но я умудрился выжить, да еще и алиби какое-то могу представить. Усложнил я своей сверхчувствительностью да сверхвыживаемостью, служебную жизнь Ищенко.

Ищенко тем временем, кажется, понял, что, задавая вопрос насчет телефона-автомата, выглядел недостаточно гибко мыслящим. Поэтому он спросил меня уже в совершенно иной тональности:

— А вот скажите — много у Гладышева было недругов?

— Очень трудно найти таких, кто относился бы к нему хорошо. В прошлый раз я говорил вам, что тоже был недоволен директором «Оникса». Как и несколько бывших охранников вроде меня.

— Вы не исключаете возможность, что ему могли отомстить, свести какие-то счеты?

Я никакой возможности не исключаю, даже той, что лежи я сейчас пришпиленный стальным стержнем к деревянной кровати, следователь Ищенко приложил бы все усилия для того, чтобы не найти стрелявшего.

Наша беседа закончилась тем, что Ищенко попросил меня не уезжать из города некоторое время. То есть, на неопределенный срок мой статус оставался неопределенным. Не имея до сих пор никаких дел с правоохранительными органами, я, тем не менее, не питал никаких иллюзий относительно того, что они «во всем разберутся» и оставят меня в покое ввиду моей абсолютной непричастности к убийству директора «Оникса».

Поэтому верхом наивности было бы рассказывать Ищенко о ночном налете на котельную, о стрельбе из арбалета в форточку, об организации под названием Всепроникающая Мудрость. Любой, выдавший набор подобных сведений, автоматически попал бы в разряд полоумных, к которым нельзя относиться серьезно и — что очень удобно — на которых можно списать все.

* * *

Куренков поставил свою машину в гараж метрах в двухстах от дома, не забыв включить сигнализацию, и теперь не спеша шествует по тротуару, покрытому слоем смерзшейся снежной крупы. Я вспоминаю подмеченную Рындиным особенность: словно через что-то переступает.

Я выхожу из своего укрытия, отмечая, как турецкая дубленка Куренкова словно начинает играть синеватым отливом, а его норковая шапка блестит неестественно сильно. Это означает, что я «растворился» в воздухе для Куренкова.