Читать «Русалка и миссис Хэнкок» онлайн - страница 268

– Да какое в наше время милосердие! Они гнусный сброд, нынешнее поколение. Вон, посмотрите на Америку. В глубине души все мы звери, говорят они. Ну, похоже, часть людей просто перестала скрывать свою сущность.

– Не волнуйтесь. Сохраняйте достоинство. Отстоите там сколько положено – и все закончится.

Дверцы экипажа закрываются, и он трогается с места. Ход у него не такой плавный, как у карет и колясок, к которым привыкла миссис Чаппел, и она трясется и раскачивается на сиденье, морщась от разнообразных болезненных ощущений. Ее маленькие руки ухватываются за обшлаг мистера Тривитика.

– Я не выдержу, – шепчет она. – Мне не простоять столько времени, да еще прикованной к столбу.

Он печально кивает, зная, что это правда.

– Ну, стоять вам не обязательно. Вы можете лечь. Такое вам по силам? Просто пролежать три часа?

Она протяжно, прерывисто выдыхает:

– Даже помыслить тошно. Но да, я смогу.

– Вот настоящая сила духа. Вот настоящее достоинство.

Миссис Чаппел приговорена к стоянию у позорного столба на Чаринг-Кросс. Когда экипаж ползет по запруженной Своллоу-стрит, прохожие с любопытством таращатся. На самом деле уличное движение настолько медленное, что один мужчина довольно долго шагает вровень с каретой, не переходя на трусцу. Он угрюмо смотрит через окно на миссис Чаппел и шевелит губами, произнося какие-то слова, явно нелестные, судя по выражению его лица.

– Этого следовало ожидать, – говорит настоятельница. – Надо было ехать менее оживленными улицами.

– Я не думал, что вас кто-нибудь знает, – говорит мистер Тривитик и опускает штору.

– Вы же меня знаете – вот и они знают, – раздраженно отвечает миссис Чаппел. – Кроме того, при виде любой женщины, сопровождаемой к позорному столбу, они делают собственные заключения. Лицемеры! – восклицает она. – Кто обрекает своих родных дочерей на голод и нищету, или принуждает бедняжек к чудовищным бракам, или удовлетворяет с ними свою похоть противоестественнейшим образом? Разве я обращаюсь с ними хуже, чем они? Девушки, которые ко мне приходят – причем, заметьте, их нередко приводят сами родители, – в собственных своих домах подвергались гораздо более жестокому обращению, чем когда-либо подвергнутся в моем доме.

– Но не все же родители – плохие родители! Вы должны понимать их гнев…

Раздается глухой стук: кто-то ударил кулаком в окно, но не столько из нравственного гнева, сколько просто потому, что представилась удобная возможность.

– Эй! А ну прекратите! – кричит кучер. – Лошадей напугаете!

Слышатся извинения, которые постепенно стихают позади кареты, продолжающей свое движение. Миссис Чаппел испускает стон.

– В подобные минуты я остро ощущаю свой возраст, – говорит она. – Будь у меня деньги – завтра же ушла бы на покой.

Мистер Тривитик смеется:

– Полагаю, у вас достаточно денег, дорогая Бет!

– Достаточно на сегодня. Никто не может быть уверенным в завтрашнем дне – а мне приходится полагаться только на себя.

Улица становится шире, и карета проезжает под каменными глазами мертвого короля, вечно сидящего на своем коне. Внезапный грохот кулаков по кузову экипажа заставляет обоих подскочить на месте.