Читать «Минос, царь Крита» онлайн - страница 257

-Я видела тебя крылатым, отец мой. Крылья острые и черные, как у стрижей или ласточек. Слишком длинные. Ты шел по дворцу, а они задевали пол, заставляя тебя сутулиться, и ты говорил мне: "Видишь, Ариадна, едва у тебя отрастают крылья, ты начинаешь понимать, сколь неуютно с ними на земле". Так, жалуясь, ты поднялся на крышу дворца и легко шагнул вниз. Расправил свои прекрасные и, в то же время, зловещие крылья и устремился ввысь, навстречу закатному солнцу. Ты ликовал, а мое сердце все более и более сжималось от тоски. И я крикнула тебе: "Куда ты, возлюбленный мой отец?! Не оставляй меня!" А ты со смехом ответил: "Не спеши!"

Ариадна помолчала и добавила едва слышно:

-Я проснулась в слезах.

-Слезы во сне, дитя мое, предвещают большую радость наяву, - отмахнулся я беспечно.

Ариадна высвободила запястье и до хруста стиснула пальцы рук. Бросила раздраженно:

-Радость?!!! Отец, сердце чует недоброе. Дурные знамения, тревожные сны...

-Добавь еще в знамения, что Эхекрат разболелся, - отмахнулся я, смеясь.

-Твой банщик Эхекрат? - охнула Ариадна. - Что с ним?

-Страдает животом. Да так сильно, что я повелел призвать врачевателей, опасаясь, не черная ли немочь сразила его. Правда, меня успокоили. Жаль только, что в поход со мной он никак не успеет.

Ариадна нахмурилась.

-И что ты решил?

-Что я могу решить? Не можем же мы задерживать отплытие из-за болезни банщика, - вздохнул я. - Возьму египтянина Хеви. Говорят, он не уступает Эхекрату ни искусством, ни силой рук.

Ариадна нахмурилась:

-Все одно к одному. Богам неугодно это плавание.

-Не надрывай мое сердце, дитя, и не заботься обо мне, - я не сдержал раздражения. - Я - в руках мойр.

Я помолчал, глядя в бледное, перепуганное лицо дочери и добавил:

-И это - сладко. Ступай. Я хочу отдохнуть перед пиром.

Ариадна тяжело вздохнула, но подчинилась...

Я проводил ее взглядом. Разумеется, жрица Гекаты знала, что мы видимся наедине последний раз, и, я надеялся, поняла, почему я так настойчиво старался отослать ее прочь. Из людей, что окружали меня, мне было тяжело прощаться только с Ариадной. И с Лиэем.

Он явился ко мне в покои после пира. Я лежал, притворяясь спящим, в ожидании, когда во дворце стихнет привычная суета. Мне хотелось в последний раз побродить по его залам и переходам, полюбоваться росписями, знакомыми с детства, и, может быть, если хватило бы смелости, спуститься в подвалы, туда, где, по неверным слухам, с незапамятных времен женщины совершали тайные жертвоприношения Бритомартис.

Возмущенный шепот юного Дисавла у входа заставил меня открыть глаза. Раб стоял в дверном проеме, запрещающее раскинув руки:

-Анакт уже спит, о, божественный! Не гневайтесь на меня, но он повелел никого не впускать к нему.

-Может, кто-то и поверит в эту ложь, - небрежно отмахнулся пришедший, властно отстраняя Дисавла, и я узнал голос Лиэя, - только не я. Он и в юности никогда не мог заснуть в эту пору!