Читать «Минос, царь Крита» онлайн - страница 229

Мы двинулись по дороге, ведущей к Амониссу. Зеваки, стоявшие вдоль стен и на крышах домов, приветствовали нас радостными воплями. Я стиснул зубы, тщетно стараясь вернуть своим ощущениям обычную умеренность, сконцентрировал взгляд на золотисто-лазурном небе, подернутом многоцветными, как на фресках, перистыми облаками, но многоголосье толпы постоянно вырывало меня из этого ненадежного убежища.

Вот звонкий голос Федры, обсуждавшей с одной из придворных дам новое ожерелье. Он просто сверлил мне висок. А справа от моего паланкина покачивались носилки Катрея и Девкалиона. Наследник приветливо улыбался мне, но я видел, что он недоволен. Прошлый год, когда Катрей принимал дань из Афин и прочих городов, ему оказывали царские почести. А сегодня старик вылез из своего угла, отнял у мальчика любимую игрушку. Бедное дитя, его отец зажился, а он уж которое девятилетие ждет не дождется, когда сможет стать царем.

Катрей вполголоса беседовал с братом, обо мне.

-Не сам ли он учил нас, что царю надлежит скрывать свою слабость и пороки? - шептал Девкалион, и я отчетливо представил его ядовитую усмешку. - Посмотри на его лицо и ослабевшие руки! Может ли царь великой державы явиться перед данниками в таком виде?!

-Да... Полагаю, его кассит лжет, говоря о том, что душа отца бродит по царству мертвых, пока тело лежит бездыханным, - отозвался Катрей. - Он пьет. Во дворце уже все говорят.

-Скорее, одурманивает себя какими-то снадобьями, - проворчал Девкалион. - Я не помню, чтобы от него пахло вином.

Я велел рабу опустить занавески. Справа повисло испуганное молчание: сыновья поняли, что отец слышит их пересуды, подобные разговорам бездельных баб на рынке.

О, благая Персефона! Помоги мне вынести сегодняшний день, даруй силы!

Раб, сидевший за моей спиной, прошуршал едва слышно:

-Господин мой, позволь недостойному утереть пот с твоего лица. И выпей целебный настой, дабы укрепить свои силы.

Я едва заметно качнул головой. Раб с изяществом кошки приблизился ко мне, осторожно промокнул виски и лоб, протянул кубок с пахучим настоем. Я одним глотком выпил горьковатое зелье и прикрыл глаза. Сейчас кровь побежит по венам быстрее, а мир утратит раздражающую отчетливость. На путь до Амонисса мне хватит, а дальше я втянусь в дневную суету и, возможно, забуду о своей немочи. Но как же бесконечно долго тянется наша процессия!

Мы достигли Амонисса ближе к полудню.

Берег был запружен народом, но толпа почтительно расступилась перед нами.

Едва в рядах придворных стихли обычный гомон и толкотня, на афинском корабле спустили мостки, засуетились критяне, оберегавшие дань. Толпа затихла, ожидая появления обреченных. И вдруг до нас донеслась песня. Молодые, звонкие голоса пели про журавлей, летящих домой по весне, стройно и слаженно выводя простую мелодию... Потом на мостках появились люди - семь юношей и семь девушек... Сплетя руки, они шли в танце... Вот, не нарушив стройного единства, спустились на землю и, расцепившись, принялись плавно вышагивать, ритмично взмахивая руками и высоко, по-журавлиному, поднимая ноги.