Читать «Минос, царь Крита» онлайн - страница 179

Враги сопротивлялись яростно. Но мы теснили их, наступая шаг за шагом, и, когда солнце перевалило за полдень, они, наконец, дрогнули и побежали. Неукротимые лестригоны некоторое время преследовали их, поражая копьями, но потом оставили и вернулись на покинутое врагом поле боя, вместе с воинами Итти-Нергала помогать своим, добивать раненных врагов и обирать трупы.

Так заканчивается любая битва. Я видел это множество раз, но никогда поле боя не казалось мне столь прекрасным. Мне хотелось петь, пуститься в пляс, упасть в чавкающую под ногами кровавую грязь и кататься в ней, словно обезумевший кот по весне. Даже запах крови, пота, испражнений, повисший над полем, сейчас казался мне упоительным, и я бесцельно бродил меж трупов. Никогда не думал, что месть может быть так сладка.

-Что он творит!!! - Возглас, привлекший мое внимание, был не столько возмущенным, сколько удивленным. Но раздавшийся в ответ нестройный мужской гогот мне не понравился. Было в нем что-то недоброе, испуганное. Я встревожено оглянулся. Воины из отряда Нергал-иддина столпились вокруг кого-то или чего-то и возбужденно обсуждали увиденное.

-Они точно не люди! - донесся до меня взвинченный, захлебывающийся, срывающийся на визг смех. Мне стало не по себе: там не было женщин и юнцов. Что должно было случиться, чтобы так смеялся взрослый мужчина?

На гогот стягивались любопытные. В основном - из моих, хотя временами я видел в толпе тирренов и лестригонов Главка.

Я бросился туда, тронул одного из воинов, этолийца Иокса, за локоть. Тот оглянулся, увидел анакта и поспешно расчистил мне дорогу.

В центре гогочущей толпы стоял один из лестригонов и что-то сжимал в руке. Сначала я даже не понял, что это была печень. На окровавленной морде дикаря было написано крайнее недоумение и изумление. Он не мог понять, почему собралась толпа, над чем они смеются. А у ног дикаря лежал труп кефалонца с раскрытыми, как ларец, ребрами. Лестригон уже стащил с него доспехи, рассек грудную клетку и начал пожирать его печень, но ему помешали.

Возмущения я не почувствовал. Отвращения - тоже. Скорее, страх - за этого самого дикаря, за его соплеменников, за Главка и мир в моем войске. Быстро окинул взглядом толпу. Мои герои толпились вокруг и рассматривали диковинку, почти как дети. Вернее, как юнцы, которые увидели пьяную шлюху, в непотребном виде лежащую на дороге, когда женское тело кажется и особенно отвратительным, и смешным, и в то же время манит - постыдным и древним.

Я решительно подошел к лестригону, спросил: