Читать «Минос, царь Крита» онлайн - страница 161

Лаодок щедро расточал любезности и, должно быть, готовился торговаться, как ханаанский купец.

-Благодарю тебя за заботу, - не уступал я ему в притворстве.

Мы миновали портик, расписанный изображениями праздничных процессий, - так же, как в Лабиринте на Крите. Катрей, помнится, любил злословить по поводу роскошества дворцов северных государей, где небывалая пышность соседствует с простотой нравов, и в расписанных искусными художниками мегаронах валяются шкуры животных, забитых для пира, источая кровяную вонь и собирая тучи мух. Менетий, отец Лаодока, эти насмешки запомнил. В его дворце я никогда не видел подобного беспорядка. Невольно вспомнил, как жадно выпрашивал он у меня искусных художников и щедро платил за вазы, треножники, кресла, ложа и тканые покрывала. Лаодок тоже охотно скупал дорогие вещи, стремясь потягаться, разумеется, не с хозяином Лабиринта, но с богатейшими из моих гепетов. Он обычно охотно показывал мне свои новые сокровища. И сейчас я поинтересовался, что же появилось во дворце за последнее девятилетие?

-О, мой возлюбленный анакт! - воскликнул Лаодок, горестно возводя большие круглые глаза. - Поверь мне, я далеко не так богат, как в прошедший великий год. И сейчас, садясь за стол, ты увидишь: я еще могу порадовать своих гостей дарами щедрой Амфитриты. Рыба по-прежнему идет косяками в сети моих ловцов, но вот стада оскудели. Что же до Деметры, то она, видно, гневается на меня не на шутку. Сколь ни приносил я могучей дочери Кроноса щедрых жертв, урожаи на моем острове год от года хуже. Да не сочти вынужденную скудость моего стола знаком негостеприимства!

О, негостеприимным дом Лаодока никогда не был! Обычно я в нем не задерживался без особой нужды. Меня утомляла постоянная угодливая суета, пышные пиры, подобострастие хозяина и его подданных.

Вот и сейчас... Омывшись, чтобы очистить себя от злых духов, которые волей или неволей преследуют путника, мы прошли в пиршественный зал. Стены отмыты, гирлянды цветов увивают колонны, люди наряжены, но куда скромнее, чем девятилетие назад. И я невольно отметил, как мастерски Лаодок выставлял напоказ свою тщательно скрываемую бедность. Старые скатерти (конечно же, не на столе, за которым воссядет басилевс и его богоравный гость!), треножники, тщательно отчищенные, но явно многократно побывавшие в огне. Никакой новой утвари.

Две старшие внучки Лаодока, прелестные, как молодые овечки, подбежали ко мне, едва я сел в кресло, застеленное вышитой золотом пурпурной тканью (судя по всему, роскошный покров куплен был еще отцом Лаодока). Одна увенчала мою голову венком из мирта, щедро украшенного лентами, вторая подала каменный кубок - старинный, какие делали на Крите еще до моего воцарения, наполненный ароматным вином. Лаодок тем временем распорядился ставить угощение на столы. Вопреки извинениям басилевса, оно вовсе не было скудным, но я действительно увидел больше рыбы и осьминогов, чем мяса или хлеба. Впрочем, приготовлено все было отменно, и гости не могли упрекнуть хозяина в том, что вынуждены были подняться из-за столов голодными.