Читать «Северные крестоносцы. Русь в борьбе за сферы влияния в Восточной Прибалтике XII–XIII вв. Том 1» онлайн - страница 57

На первую карательную экспедицию псковичей крестоносцы не захотели или не успели отреагировать. Вполне возможно, что они желали дотянуть, пока эстонско-русский конфликт достигнет максимального накала, и отношения окончательно ожесточатся. Немцы ожидали, что в ходе нападения русские проявят традиционную решительность при подавлении неудовольствия в среде зависимых племен. Жестокость русских была им на руку. И псковичи оправдали надежды латинян. Осенью 1216 г. князь Владимир Мстиславич огнем и мечем прошелся по областям непокорной Уганди:

«После смерти великого короля Вольдемара Полоцкого (Woldemaro de Ploceke) появился новый противник Ливонской церкви, Вольдемар Псковский (Woldemarus de Plecekowe), который поднялся с большим войском псковичей и пошел на Угаунию и стал на горе Одемпе и разослал свое войско по всем окрестным деревням и областям. И стали они жечь и грабить всю землю, и перебили многих мужчин, а женщин и детей увели в плен…».

Только после ухода русских войск и после второй просьбы эстонцев немцы в качестве благодетелей и защитников вступили в разоренную Уганди, где приступили к возведению замка Оденпе:

«И пришли снова жители Угаунии к епископам просить помощи против русских. И послали епископы своих людей с братьями-рыцарями в Угаунию. И собрали они всех эстов из тех областей и застроили вместе с ними гору Одемпе и поселились там, очень сильно укрепив замок как против русских, так и против других еще не крещенных народов».

Роль немцев менее чем за год невероятным образом преобразилась. В течение всего 1215 г. они выступали кровожадными грабителями и интервентами, а как только состоялся аналогичный поход русских карателей, то превратились в спасителей и заступников. Надо полагать, в этом прослеживается не только умелая поведенческая линия иноземцев, но и политика самих эстов, которые стремились столкнуть между собой своих потенциальных хозяев. В выигрыше, однако, оказались только крестоносцы, которые впервые были приглашены эстами на свою землю, именно в Уганди, область, где их интересы сталкивались с русскими. Здесь же впервые в Эстонии они попытались возвести свой замок, Оденпе. В других эстонских областях о подобных привилегиях и жестах в отношении немцев нельзя было и мечтать.

* * *

Примечательной выглядит та позиция, которую в сложившихся условиях занял князь Мстислав. Можно сказать, что он предоставил брату Владимиру самому разбираться в сложном клубке взаимных претензий с немцами и эстами. Когда новгородский отряд прибыл в конце 1216 г. для сбора дани в латгальскую землю Талава, он был внезапно арестован рыцарем Бертольдом, «магистром венденских рыцарей», который заподозрил, что «русские готовятся к войне». Однако как сообщает Генрих Латвийский, после прибытия к Бертольду послов «короля Новгородского» тот «освободил пленных и с почетом отпустил в Руссию». Надо полагать, послы Мстислава сообщили Бертольду, что новгородцы не имеют отношения к событиям в Уганди и сохраняют нейтралитет. Собственно, только такими обстоятельствами можно объяснить поразительное миролюбие и покладистость неугомонного венденского магистра, проявленные им в отношении русских данщиков в то время, когда в соседней Уганди крестоносцы уже вели войну с теми же русскими.