Читать «Северные крестоносцы. Русь в борьбе за сферы влияния в Восточной Прибалтике XII–XIII вв. Том 1» онлайн - страница 111

Новгородско-псковский конфликт 1228 г. неоднократно привлекали внимание исследователей. Действительно, перед нами подробное изложение событий, в ходе которых был установлен военно-политический союз Рижской епархии и города Пскова, предполагавший оказание помощи сторонами друг другу в случае нападения третьей стороны — прежде всего, вероятно, новгородцев и литовцев. Первый такой альянс источники фиксируют в 1210 г., но он не носил антиновгородской направленности. Тогда союз был подкреплен браком дочери князя Владимира Мстиславича и Теодориха фон Бекесховеде. Теперь, после смерти князя Владимира, союзные отношения подтвердила уже община Пскова.

Голод и дороговизна 1228–1231 гг. Миниатюра Лицевого Летописного свода, XVI в. (Борисенков, Пасецкий, 1988. Вторая цветная вклейка.)

Основной вопрос, вокруг которого раскладываются мнения и оценки событий, заключается в том, насколько реальными были планы князя Ярослава наказать псковичей. Или он в самом деле собирался идти на Ригу? Существовала ли действительно причина для конфликта или он был основан на домыслах и недоверии псковичей? А.В. Валеров считает, что Ярослав был оклеветан новгородскими оппозиционерами — сторонниками Внезда Водовика и Бориса Негочевича. Исследователь, вслед за И. Я. Фрояновым и А. Ю. Дворниченко, полагает допустимым, что князь с посадником и тысяцким везли в голодающий Псков продовольствие — «овощь». Однако в летописи Ярослав причисляет «овощь», как и «поволокы» (ткани), к дарам, адресованным явно не для всех. «Овощь» — то есть плоды с огорода (ягоды, фрукты, овощи) — вряд ли мог накормить голодающий город. Почву для конфликта Валеров видит в нежелании псковичей портить отношения с Ригой, борьба с которой нередко выходила для них боком. На эту почву новгородцы подсыпали слух о неприязни Ярослава к некоторым псковичам. С другой стороны, Е.Л. Назарова считает, что опасения псковичей были вовсе не напрасны. Репрессии со стороны Новгорода и князя Ярослава вполне могли настигнуть обособившуюся республику (как это было, например, в 1179 г.). Также Назарова ставит под сомнение возможный успех русского вторжения в Ливонию в 1228 г.: «В источниках нет даже намеков на попытки русской стороны предварительно договориться с местными народами Восточной Прибалтики, без поддержки которых нельзя было рассчитывать на быстрый проход русского войска через всю страну к Риге». Исследовательница считает, что это и насторожило псковичей, которые, как и многие новгородцы, предпочитали развитие торговых связей, а не военного конфликта. Однако очевидно, что без поддержки Пскова ни новгородцы, ни Ярослав на Ригу идти не собирались. Псковичи также вполне могли обеспечить поддержку некоторых соседних эстонских племен.

Рижско-псковский оборонительный договор сорвал вторжение в Ливонию, обещавшее стать грандиозным. Рухнула политическая комбинация, направленная князем Ярославом на военное решение проблемы западных окраинах. Ни новгородцы, ни псковичи его не поддержали. Судя по всему, немецкого влияния в событиях не обнаруживается. Добившись стабилизации положения на севере в Карелии и Тавастии, Ярослав не смог сделать то же на западе в Пскове и Эстонии. Осознав невозможность убедить новгородцев в активизации вооруженной борьбы на западе, Ярослав покинул Новгород.