Читать «Лекарки тоже воюют» онлайн - страница 3

Ушедшие из крепости рунийцы рассеялись по городам и поселениям туринского приграничья, а мы с мамой, следуя божьему предназначению, присоединились к военному госпиталю, врачуя славных туринских защитников, впрочем, как и всех нуждающихся. Мама с момента прощания с отцом как будто заледенела. Когда мы уходили по узкой тропинке через ущелье в сторону ближайшего туринского поселения, мама ни разу не обернулась, не бросила последнего взгляда на отца. По ее бледному лицу бежали дорожки слез, она покачивалась из стороны в сторону, а холодные руки слегка дрожали. Обернувшись назад, я видела, что отец стоит в начале тропинки, и его небритые щеки тоже были мокрыми от слез, но глаза горели обреченной решимостью. Я знала, что вижу его в последний раз. Так и запомнила его – большого, грозного и непобежденного. Он до последнего своего вздоха защищал свою родину и с честью выполнил свой долг. Помню, как давным-давно, я, еще маленькая, вертелась на его коленях и выспрашивала про службу:

– Папа, а что такое воинская честь? А как это – служить государству? А зачем на шпиле нашей самой высокой башни висит флаг? А что есть родина?

Он на все мои неумелые вопросы терпеливо отвечал. Я не вслушивалась в содержание, мне просто нравилось, что он так серьезно со мной разговаривает, как будто я большая. Но ответ на последний свой вопрос я запомнила на всю свою жизнь.

– Неправильный вопрос, дочка: что есть родина? У нас в крепости спрашивают: КТО есть родина? Подумай, может, ты и сама уже знаешь ответ на свой вопрос?

Я тогда даже не задумалась, а принялась целовать отца в нос и щеки и крепко обнимать, а он, поняв, что никакого толку не добиться, смеясь, меня щекотал. А вот на этой узкой тропинке, которая вела нас прочь от отца, я уже четко знала ответ на этот вопрос. Для моего отца родиной являлись я и мама. Он отдал свою жизнь, защищая нас, преградив врагу путь. Эриконцы в злобе метались у края образовавшейся после взрыва пропасти, строили переправы, но все было тщетно. Отец был выдающимся стратегом, он десять долгих и страшных дней заманивал врага в устроенную им ловушку, выигрывая время для нас и ожидая самый подходящий момент для удара по противнику. Он, как никто другой, знал эти скалы и все тропы, по которым эриконцы стремились попасть к туринцам. Отец все очень умело рассчитал, заминировав как крепость, так и окружавшие ее скалы. Долгие годы потом его имя из уст эриконцев звучало, как самое страшное божье проклятие, от которого нет спасения.

А сейчас мы с мамой начинали свою новую мирную жизнь. Она месяц назад вышла замуж за туринского генерала, достойного человека, буквально боготворившего мою родительницу. Я была за нее очень рада, нет не так, я была счастлива, когда она благосклонно ответила на ухаживания храброго туринца. Он был гораздо терпеливее и умнее остальных, сначала сдружился со мной, а потом, оказывал маме целомудренные, я бы даже сказала, наивные знаки внимания. Это длилось два года. Он не давил, ни на чем не настаивал, просто был рядом. Мне кажется, мама сначала к нему привыкла, а позже разглядела в нем мужчину, и, надо заметить, очень привлекательного мужчину. Ну, моего генерала тоже можно понять, с его долгими и целеустремленными ухаживаниями. Мама очень привлекательная женщина, но ни это так притягивало к ней мужчин. Моя мама – военный лекарь, женщина, которая понимала и разделяла все мысли и действия мужчины, прошедшего через войну. Хотя, чаще, наверное, это славному туринскому генералу приходилось понимать, разделять мысли и прикрывать, порой, странные поступки моей, далеко несдержанной, родительницы. Мы, вообще в плане мужского внимания, персоны очень избалованные, но это и оправданно, столько геройских воинов вокруг, и каждый хочет получить толику женской заботы, а ради маминых ясных глаз они готовы были практически на все. Спустя годы, когда я подросла, то тоже стала в совершенстве пользоваться своим женским обаянием. Но мой генерал был очень настойчив, его не интересовали общение, короткая любовная связь или дружба, он хотел маму всю, целиком и полностью, то есть, со мной в придачу. Хотя я для него и не была уж такой, прямо, обузой. Мы с ним крепко подружились, нет, он не заменил мне отца, память о котором всегда будет жить в моей душе. Он стал мне старшим другом, дядькой, родным человеком. И, как человек, который в эту проклятую войну потерял стольких родных и дорогих сердцу людей, я не стала отказываться от него, благословив маму на этот брак. Теперь я сижу на кровати в собственной комнате огромного замка своего генерала и мечтаю о своем новом мирном будущем, которое случится буквально завтра.