Читать «Чардым остров» онлайн - страница 35
Юрий Казаков
Юрий Казаков 29.09.2009 10:48
* * *
Про малину черную написал. А про кровать удобную где? Или это то самое и будет – про любовь-морковь? Ежели чего, то обращайся. Я тебе ловелас-теоретик ты наш, помогу описАть, как на удобных кроватях морковь растет. Я вернулась.
Марина Снигирева 29.09.2009 07:14
* * *
Спасибо, Марина, спасибо! Но в этом случае твоё искусство бессильно будет… А почему так, то скоро узнаешь! Очень рад твоему появлению. Пока ждал тебя, вон сколько написал всего…
Вот и она и не стала дожидаться, чтоб её в воду при нём, при Митьке этом, повалили. А как отпустили, так она к нему и кинулась, типа, спаситель мой. Вынырнули оба, а у ней аж мурашки от рук его, да ещё очки он потерял…
Такой уморительный он. Она сама тогда нырнула и с первого раза и нашла их, очки его, да нос так ему и водрузила. Да ещё и по щеке ему так нежно очень провела. Как он на неё смотрел тогда, как смотрел. Никто на неё так не смотрел. И про тапки свои резиновые, забыла она, увести надо было ей его отсюда, от дураков этих с их дурацкими затеями. А чего она хотела то, так откуда же мне знать. Вот что Митька хотел, точно знаю, точнее некуда. Читать будешь, так и ты узнаешь.
Юрий Казаков 29.09.2009 10:48
* * *
Прочитала Марина меня, прочитала-обидела. Обидеть явно хотела. Ловеласом-теоретиком назвала… Надо же. Надо же такое придумать было? Как такое в голову только приходит, ужас какой-то… Да, обиделся я, да-да-да. И хотел вообще прекратить про Митьку этого писать, так как балбес он был, балбесом и дальше будет… Но ответила Марина, написала и другие слова, опять обидные, но всё равно общаться хочет! Ура! Значит, жить Митька будет… И в Чардыме пока побудет. Но один уже.
Сделал он кровать, сделал… И для чего сделал, поняли тут все, чего же тут непонятного.
Маша то, что хотела. Хотела она от Димы, Митьки этого, нежных и красивых отношений, чтоб не лапал сразу её, хоть и понравился он ей, но нечего ему её сразу лапать руками… Вот и не в лес она решилась плыть с Митьком, на бережку пока побыть, и лагерь недалеко со спортсменами совсем не нежными, да и Лесси, собачка-болонка рядом же всё время мельтешила, и там, на Волги бережку, в воду войти боялась-лаяла. И в столовой рядышком сидела, вверх глядела, кусочки караулила, зубками мелкими прищёлкивала при пасти закрытой, только хвост мельтешил во все стороны…
А он, это чудо луковое, вместо того, чтоб интересоваться ей самой, да глаз своих очкастых не сводить с неё, начал ерунду всякую рассказывать, про Катенузу Ивановну, да про треугольники с углами прямыми, тупой, блин, он! Точно тупой… В небо уставился, сам чему-то улыбается всё, над верхней губой пушок ещё не сбритый ни разу. И губы так шевелятся смешно у него, сволочь он такой, так Маше-Марине по шевелюре ему захотелось погладить по высохшей! И какие у него волосы, у гада у этого, мягкие ли, шелковистые ли?
