Читать «Женский улучшайзинг» онлайн - страница 112

Меня снова замутило.

Почувствовала толчок в бок:

– Узнаешь манеру? Папанька рисовал по фото!

Кто б сомневался. Виктор Цой и Маша Калинина кисти народного художника еще стояли перед глазами.

– Ты, конечно, на картине шикарно получилась! В жизни послабее, вон и Игорь Леонидыч, метрдотель, тебя сразу не признал. А картина у них уже лет семь хранится. Я каждый раз после кладбища – сразу сюда. Портрет выставляют, мы с тобой ужинаем, о жизни беседуем. После моей смерти в краеведческий музей Люберец отойдет. Завещал им. Подожди секунду. Я щас.

Вадик отвел Игоря Леонидовича на пару метров и зашептал ему что-то на ухо, кивая на портрет и на мою особу, скромно стоявшую в стороне. Спина бывшего военного напряглась, как после удара, а седой ежик волос вполне отчетливо встал дыбом. Плавно и медленно метрдотель развернулся ко мне и тоже испугал меня своей реакцией. Пожалуй, она превзошла и реакцию водителя, и мою собственную при обозрении места захоронения с мадонной. Глаза пожилого мужчины вылезли из орбит, как бывает только в мультиках, а толстая кожаная папка меню с грохотом шлепнулась на пол. На мгновение мне показалось, что и Игорь Леонидович рухнет за папкой следом. Но военная закалка победила. Он устоял на ногах. Поднял меню, отдышался, кивнул и, зачем-то перекрестившись, принес к столу второй стул, а портрет отодвинул подальше.

Целый день я пробегала голодная. От запахов, доносящихся с кухни, желудок сводило уже не по-детски. А еще меня раздирало желание продолжить разговор, начатый в машине. Поэтому я пропустила хамство касательно портрета мимо ушей, плюхнулась на отведенное мне место и заказала все то же, что и Вадик, даже не уточняя его вкусы.

Вдруг Олин брат замер и прислушался. Улыбка расползлась по физиономии.

– Слышишь? Твой любимый Бетховен. Пятая симфония?

– Мой любимый Бетховен?..

– Ну да. Ты же так любила классическую музыку. И Бетховена.

– С чего ты взял?

– Ну помнишь, в Дом культуры заходили. Там пианино стояло, и ты «К Элизе» сыграла. Ты вообще одаренная была. Тонкая и талантливая.

Вадик мечтательно глянул на глянцевый портрет.

– Я? – Нет, два класса музыкальной школы, куда родители засунули меня по недоразумению, в моей биографии имелись, но потом я была отчислена, потому что не имела ни слуха, ни голоса, ни любви к фортепиано.

Еще раз поразившись, какой прекрасной можно остаться в памяти людей, и подождав, пока официант нальет вина и уберет свои любопытные уши подальше от стола, я пошла в наступление.

– А-а-а-а! Все, больше не могу терпеть! Быстро говори, что происходит!

Но официант так просто не сдался, а, застыв за моей спиной, сделал скучающее лицо и расставил локаторы. Подтянулся еще один, с блюдом устриц. Так же, не торопясь, устанавливал его в центре, пытаясь ухватить хоть что-то из нашей беседы. На небольшом отдалении замер пришибленный и, видимо, уже всем растрепавший новость метрдотель. К нему тихо-тихо подтягивались остальные персонажи из числа сотрудников. В дверях кухни белели колпаки поваров. Впрочем, я их понимаю. Шекспировские страдания по умершей красавице шли в ресторане регулярно и по одному сценарию, а тут продолжение, да еще с новым действующим лицом. Ну как можно пропустить такой спектакль?