Читать «Я знаю, как ты дышишь» онлайн - страница 58

Откуда во все времена берутся художники? А поэты? И почему одни люди устроены не так, как другие, а совершенно иначе? Если гены в них во всех одни и те же! Ведь одни и те же гены! Которые поддаются расшифровке и которые можно и увидеть, и пересчитать, и даже пронумеровать! Внезапно она подумала, что со Средними веками все ясно: целью художника или скульптора было украсить дом или оставить лицо в памяти потомков. Тогда эти люди были просто высококвалифицированными ремесленниками. Ого! Вот так взяла — и низвела все до уровня «взял кисточку и покрасил» или «взял молоток и отбил все лишнее»! Не оттого ли, что она так считает, ее не трогают почти никакие признанные авторитеты: ни столь ценимый Ильей Хальс, ни малые и большие фламандцы, ни даже Брейгель с Босхом? И что давно пора спросить: что именно он САМ видит в них?

Она вспомнила, как они улетели в Париж сразу после того, как Илью отпустили, и прямо с самолета он повел ее в Лувр. Наверное, думал, что это будет для нее неслыханным подарком… эмоциональным потрясением, но она лишь тупо тащилась из одного паркетного дворцового зала в другой. Она безнадежно влеклась за его спиной мимо бесконечных изобильных мясных рядов Рубенса, натюрмортов с убоиной, розами и пупырчатыми лимонами; дозоров семь на восемь метров, лаковых и мертвых; похищений и коронаций в натуральную величину, аллегорий и парадных портретов; мимо жемчугов, золота, нимбов, копий, перьев, вышивок, драпировок, голых торсов, колонн, пронзительно-голубых небес, ангелов с крыльями и мадонн с гладкими лицами фотомоделей — и снова мимо ангелов, мраморных и нет, королей, пап, кардиналов, придворных дам с горностаями, которые суть банальные блохоловки, и других горностаев, рангом выше, ставших мантиями на плечах тех, кто лгал, воевал, рубил головы, душил жен, травил родных братьев, истреблял инаковерующих, грабил, ставил свечи, каялся, снова душил и мылся всего два раза в жизни: при крещении и перед свадьбой. Да еще и гордился всем этим!

Они шли мимо бессмертных полотен, смахивающих на сегодняшние рекламные билборды, мимо расписных саркофагов, призванных украсить и спрятать с глаз долой то, что уже не могло никого радовать… мимо древних манускриптов, полированных лат, глаз, лиц — сохраненных здесь лучше, чем в любых саркофагах, — но не нужных ей! Потому что тот, что был ей действительно интересен, единственный, кого она ждала и силилась понять все эти годы, ее, оказывается, не понимал! И он привел ее сюда: в невнятный гул многоязычных разговоров, в толпу, ничем не отличавшуюся от оравы на любом базаре! Но у него, по-видимому, была какая-то заветная цель. Ведомая лишь ему одному… Он ведал — а она была ведома.