Читать «А рассказать тебе сказку?..» онлайн - страница 56

Владимир Ильич Порудоминский

Сказки, былины, песни нередко называют «памятниками». Но это — мертвое слово. А сказка и песня — живы. Общество нетерпеливо ожидало и сказок Афанасьева, и пословиц Даля, и песен Киреевского не для того только, чтобы почтительно любоваться их немеркнущей красотой: думая о судьбах народных, надо знать, о чем народ мечтает, услышать, что он рассказывает и поет.

Добролюбов писал про «Народные русские сказки» Афанасьева: «Труд, посвященный раскрытию внутренней, душевной жизни народа и исполненный добросовестно и с любовью».

Правда, Добролюбову хотелось точнее почувствовать отношение народа к сказке, яснее увидеть «живую физиономию народа, сохранившего эти предания». Критик советовал собирателям не просто записывать текст, а постараться передать всю обстановку, при которой удалось им услышать песню или сказку.

Но Афанасьев — не последний тянет из недр земных сказочную «репку». Следом придут другие собиратели — те, кого он вдохновил и увлек своей любовью к сказке. Их труды пополняют собрание Афанасьева, ручьями и реками текут в море-океан, о котором мечтал Афанасьев.

Сказка докучлива: сколько ни слушай, сколько ни рассказывай, а все хочется еще, еще…

Лисичка-сестричка и волк

Разные истории из дневника Афанасьева

Первый выпуск «Народных русских сказок» появился на свет в конце 1855 года.

1855 год начинался надеждами.

В феврале почил в бозе самодержец всероссийский Николай Первый (прошел слух, будто не своей смертью почил — отравился).

«Ну поздравляю, поздравляю, поздравляю, — в радостном порыве пишет Герцен к своему близкому другу. —

Мы пьяны,

Мы сошли с ума,

Мы молоды стали».

В другом письме, посланном в те же дни, он объясняет: «Какие дороги открываются перед нами… Во всяком случае, старое здание теперь должно рухнуть… И новые люди, и продвижение революции, несмотря ни на что».

И еще в одном письме: «Конец этого кошмара заставил меня помолодеть, я преисполнен надежд».

В Петербурге заседала «печальная комиссия», составляла огромный (полтораста пунктов со множеством подпунктов) документ — подробнейшее описание порядка похорон усопшего императора. С газетных страниц лились слезные потоки соболезнований. А люди на улицах, пряча улыбку, шепотом поздравляли друг друга. «Точно у каждого свалился с груди пудовый камень, куда-то потянулись вверх, вширь, захотелось летать», — вспоминает современник.

По вечерам Афанасьев навещает знакомых, слышит восторженные речи, исполненные великих надежд, слышит зажигательные проекты, способные поразить самое живое воображение. Дни он просиживает в своем архиве, разбирает старинные бумаги: указы, манифесты, грамоты. Испокон веков так: казалось, явится новый Властелин, и с ним вся жизнь повернет на новую дорогу. Но властелины сменяют один другого, а все остается по-прежнему. Господа, не знающие труда, живут в довольстве; мужик, раб и кормилец, сам голодный и босый, тащится в поле за деревянной сохою.

Афанасьев переписал в дневник запрещенное стихотворение Некрасова «Забытая деревня»: крестьяне, разоренные и обездоленные, ждут барина — «Вот приедет барин, барин нас рассудит». Годы проходят, жизнь в деревне все хуже, а «барина все нету… барин все не едет!»