Читать «А рассказать тебе сказку?..» онлайн - страница 50
Владимир Ильич Порудоминский
Объяснения Афанасьева манят увлеченностью, неутомимой проницательностью и неожиданными находками.
Однако настораживают однообразием.
Увлеченная преданность одной теории, неутомимое желание свести к ней разные явления, всё свести «в одну точку», подчас обедняют исследователя. Когда человек, увидев любое число — трех-, четырех-, восьмизначное, — принимается складывать цифры, из которых оно состоит, он, в конечном итоге, получает сумму, не превышающую десяти.
Чернышевский, внимательно приглядываясь еще к первым статьям Афанасьева, находил многие его толкования интересными и удачными. Но предупреждал: желание во всем находить следы древних верований может повредить успеху афанасьевских исследований.
Открытия и увлечения
Золотистое облако проплывало над головой человека, он провожал облако глазами, и в его воображении появлялся образ чудесного ковра-самолета.
Человеку виделось: вот он ступил боязливо на край ковра, осмотрелся, подвинулся к середине — неподвижный ковер плотно лежит под ногами; человек присел, устроился поудобнее, нерешительно проговорил: «Лети!» — ковер плавно и быстро взмыл над землею.
Человек жил столетия назад, его мир был ничтожно мал. Что там, за дальним лесом?.. За краем поля?.. Тайна.
Летит ковер, а перед ним, маня за собою, спешит в расписном сарафане прекрасная царевна — солнце. Далеко внизу проплыл навстречу и остался позади и ближний лес, и дальний, и мрачные змеиные горы уже за спиной, а солнце все манит и спешит к сверкающему золотом и зеленью среди синевы океана диковинному острову Буяну…
Золотистое облачко скрылось за ближним лесом. Человек побрел дальше по маленькой и необъятной своей земле. Осталась в веках сказка. Живет в сказке мечта о полете.
И тот же человек, или другой, или сотни людей сразу ковыряли деревянной сохой выжженное поле и с надеждой взглядывали на небо — ждали дождя. Они встречали желанную тучу, как чудо. Они, смеясь, подставляли лицо под удары дождя, они ловили губами сладкие капли — в них был завтрашний хлеб и завтрашний хмель. Осталась сказка. В ней нет нужды рыхлить растрескавшееся, как серый камень, поле, туча в сказке расстилается по первому зову — и не туча, а прямо скатерть-самобранка, уставленная яствами. Живет в сказке мечта об изобилии.
Афанасьев ищет первоначальную основу сказки, его наблюдения иногда под стать открытиям, но он увлекается. Ради ученой теории порой забывает, чем сказки живы. Порой забывает, что живет в сказке ковер-самолет —
