Лейтмотивами наиболее знаковых резолюций Генеральной Ассамблеи ООН стали: широкое видение трансконтинентальных процессов; эволюция мироустройства; глобализация и деглобализация; тезис о равенстве цивилизаций и их уважительном отношении друг к другу.
Современная эпоха международного развития характеризуется феноменом возвращения в ЕС и США эры консервативного национализма как противопоставления национализму либеральному. Происходит это в странах, представлявших себя сторонниками многосторонности, широкого международного сотрудничества и поддержки международных организаций. Широкое распространение получили лозунги: «Америка для американцев», «Франция для французов», «Финляндия для настоящих финнов» и т. п.
Человечество тяжело борется с международным терроризмом, организованной преступностью, нищетой и бедностью. Без нормального сотрудничества с РФ и КНР эти проблемы решить невозможно.
Компьютеризация и роботизация производственных процессов и предоставление самых разнообразных услуг сделают ненужным ручной труд десятков или даже сотен миллионов людей. К порождаемой новой технологической революцией массовой безработице глобальный мир не готов. Стремительно стареющее население будет предъявлять к национальным экономикам все более жесткие требования, для удовлетворения которых придется предпринимать гораздо более энергичные усилия, чем сейчас. Мощное нарастание демографических дисбалансов заставит пересматривать всю проводимую внутреннюю и внешнюю политику.
В этих условиях односторонние действия и противостояния нежелательны. Поэтому необходимы признание многоукладности мировых политики и экономики, поиск компромиссов.
Исторические катастрофы России можно рассматривать не как ее поражение, а как трудности первооткрывателей.
«Открылись пути свободного государственного строительства, направляемого не импортированными химерами, а логикой исторических процессов, тем самым “искусством возможного”. Невозможный, противоестественный и контристорический распад России был, пусть и запоздало, но твердо остановлен. Обрушившись с уровня СССР до уровня РФ, Россия рушиться прекратила, начала восстанавливаться и вернулась к своему естественному и единственно возможному состоянию великой, увеличивающейся и собирающей земли общности народов. Нескромная роль, отведенная нашей стране в мировой истории, не позволяет уйти со сцены или отмолчаться в массовке, не сулит покоя и предопределяет непростой характер здешней государственности.
И вот — государство Россия продолжается, и теперь это государство нового типа, какого у нас еще не было. Оформившееся в целом к середине нулевых оно пока мало изучено, но его своеобразие и жизнеспособность очевидны. Стресс-тесты, которые оно прошло и проходит, показывают, что именно такая органически сложившаяся модель политического устройства явится эффективным средством выживания и возвышения российской нации на ближайшие не только годы, но и десятилетия, а скорее всего, и на весь предстоящий век.
Большая политическая машина Путина только набирает обороты и настраивается на долгую, трудную и интересную работу. Выход ее на полную мощность далеко впереди, так что и через много лет Россия все еще будет государством Путина, подобно тому, как современная Франция до сих пор называет себя Пятой Республикой де Голля, Турция (при том что у власти там сейчас антикемалисты) по-прежнему опирается на идеологию “Шести стрел” Ататюрка, а Соединенные Штаты и поныне обращаются к образам и ценностям полулегендарных “отцов-основателей”.
Чужеземные политики приписывают России вмешательство в выборы и референдумы по всей планете. В действительности дело еще серьезнее — Россия вмешивается в их мозг, и они не знают, что делать с собственным измененным сознанием. С тех пор как после провальных 90-х наша страна отказалась от идеологических займов, начала сама производить смыслы и перешла в информационное контрнаступление на Запад, европейские и американские эксперты стали все чаще ошибаться в прогнозах. Их удивляют и бесят паранормальные предпочтения электората. Растерявшись, они объявили о нашествии популизма. Можно сказать и так, если нет слов.
Между тем интерес иностранцев к русскому политическому алгоритму понятен: нет пророка в их отечествах, а все сегодня с ними происходящее Россия давно уже напророчила.
Когда все еще были без ума от глобализации и шумели о плоском “мире без границ”, Москва внятно напомнила о том, что суверенитет и национальные интересы имеют значение. Тогда многие уличали нас в «наивной» привязанности к этим старым вещам, якобы давно вышедшим из моды. Учили нас, что нечего держаться за ценности ХIХ века, а надо смело шагнуть в век ХХI, где будто бы не будет никаких суверенных наций и национальных государств. В ХХI веке вышло, однако, по-нашему. Английский брекcит, американский “грейтэгейн”, антииммиграционное огораживание Европы — лишь первые пункты пространного списка повсеместных проявлений деглобализации, ресуверенизации и национализма.
Если существует deep net и dark net, почему бы не быть deep state или даже dark state? Из глубин и темнот этой непубличной и неафишируемой власти всплывают изготовленные там для широких масс светлые миражи демократии: иллюзия выбора, ощущение свободы, чувство превосходства и пр.
Наша система, как и вообще наше все, смотрится, конечно, не изящнее, зато честнее. И хотя далеко не для всех слово “честнее” является синонимом слова “лучше”, оно не лишено притягательности.
Государство у нас не делится на глубинное и внешнее — оно строится целиком, всеми своими частями и проявлениями наружу. Самые «брутальные» конструкции его силового каркаса идут прямо по фасаду, не прикрытые какими-либо архитектурными излишествами. Бюрократия, даже когда хитрит, делает это не слишком тщательно, как бы исходя из того, что “все равно все всё понимают”.
Глубинного государства в России нет — оно все на виду, зато есть глубинный народ.
Глубинный народ всегда себе на уме, не досягаемый для социологических опросов, агитации, угроз и других способов прямого изучения и воздействия. Понимание:
кто он, что думает и чего хочет, часто приходит внезапно, и поздно, и не к тем, кто может что-то сделать.
Своей гигантской супермассой глубинный народ создает непреодолимую силу культурной гравитации, которая соединяет нацию и притягивает (придавливает) к земле (к родной земле) элиту, время от времени пытающуюся космополитически воспарить.
Умение слышать и понимать народ, видеть его насквозь, на всю глубину и действовать сообразно — уникальное и главное достоинство государства Путина. Оно адекватно народу, попутно ему, а значит, не подвержено разрушительным перегрузкам от встречных течений истории. Следовательно, оно эффективно и долговечно.
Современная модель русского государства начинается с доверия и на доверии держится. В этом ее коренное отличие от модели западной, культивирующей недоверие и критику. И в этом ее сила.
У нашего нового государства в новом веке будет долгая и славная история. Оно не сломается. Будет поступать по-своему, получать и удерживать призовые места в высшей лиге геополитической борьбы. С этим рано или поздно придется смириться всем тем, кто требует, чтобы Россия “изменила поведение”. Ведь это только кажется, что выбор у них есть».
Владислав Юрьевич Сурков (из его статьи «Долгое государство Путина»)
