Читать «Штольни, тоннели и свет» онлайн - страница 48

Не из любопытства я пошел к мосту: догадывался — Абиш строит новые козни.

Хотел предупредить, что все это зря. Я увидел и узнал его. Без сапог и рубахи, с тщательно выкрашенным в чёрное телом, он лежал, как мертвый, неловко подогнув руки, и скалил скособоченный рот.

Я спустился к нему, присел рядом, спросил:

— Думаешь, этой хохмочкой сорвешь пуск? — Один глаз Абиша приоткрылся, он посмотрел на меня вприщур: — На участке полно милиции: забросят в машину, отправят в морг, а там разговор короткий — выпустят кишки, не разобравшись, кто и что… Перестань чудить, дед!

— Не мешай, уходи! — шепнул Абиш одними губами. Лучик солнца, искрившийся на роговице глаза, погас.

Я встал, начал взбираться на крутой берег. Галечник и песок скатывались вниз к телу. Представление у портала шло полным ходом.

Вечером автобус увозил смену в город. Я знал, что не вернусь. Клюшкин на заднем сиденье салона закатывался и дрыгал ногами:

— Тащусь, братва! Менты утопленника засекли, но после обеда разъехались: кому охота в своей машине тухлятину везти? Я час назад у моста был, закиды снимал. Нет жмура, мля буду! — Клюшкин хрипел и кашлял прокуренным голосом: — Во, концерт устроили?! Даже покойники разбегаются… Уй, мля, балдею над завтрашним днем. Внукам рассказывать будем — не поверят… Жмуром смылся, падла!

* * *

Я работал в геологии, но никогда так долго не тянулся заезд. Мне не везло с первого дня: то бадьей ударило, то свечку засадил, потом сапог порвал… Думал, не везет, значит, где-то хвалят. Ясно — где: помогли мои записки суду, и Такырбас получил срок на полную катушку. Давно еще я начал писать обвинительное письмо, но тогда дело было закрыто. Недавно следствие возобновили, я дописал начатое и отправил следователю.

Кончился и этот долгий заезд. Я вернулся в город и сразу домой, на час-другой не заскочил к друзьям, хотя звали. Осень, час пик, реки народа на перекрестках. В подъезде лужа зловонной мочи. Город, что с него взять. Я осторожно освободил набитый почтовый ящик от газет и журналов, перетряс их — повестки не было, письма из нарсуда — тоже. Я пошарил рукой в ящике — может быть, зацепилось где-то? Бывает!

Открыл квартиру, бросил сумку в прихожей, не раздеваясь, сел в кресло и позвонил Клюшкину — он так и работал на участке Лиса. Взяла трубку его жена-хохлушка, узнав во мне терпеливого слушателя, ойкнула и стрекотала, пока я не положил трубку на аппарат.

Суд был. Лиса исключили из партии, дали два года условно, но он работает на прежнем месте. Посадили какого-то молодого начальника участка, и главбуху, заварившему все это дело, дали восемь лет. Такырбас отлежался в больнице с десятым или двенадцатым инфарктом, на суде не был и вскоре получил назначение управляющим треста. Правда, трест с названием вроде мыльно-дрочильного и подчиненных меньше, чем в управлении, но кабинет, секретарша, машина, личный шофер — все как надо.

Не раздеваясь, я взял телефонную книгу, полистал, набрался духу, позвонил в приемную ОБХСС и вышел на женский голос, еще не испорченный службой. Это был мой последний шанс.