Читать «От Ельцина к...?: Хроника тайной борьбы. Книга 1» онлайн - страница 257

Показателем уверенности сторонников премьера в своих силах аналитики считали и возрождение проекта создания инвестиционного консорциума во главе с близким к премьеру «Национальным резервным банком». В сентябре представитель этого банка заявил, что группа ведущих российских банков и компаний готова вложить в российскую экономику до 60 миллиардов долларов в течение ближайших четырех-пяти лет. Он также подчеркнул, что расчет на иностранные капиталовложения себя не оправдывает. В 1996 году в Россию из-за рубежа было инвестировано всего 2,1 миллиарда долларов, в то время как в самой стране реально мобилизовать в десятки раз большие суммы. Этому препятствовали внутренние расколы в кругах крупного бизнеса, отсутствие ярких лидеров и неопределенность в вопросе выбора общего кандидата на высший государственный пост.

Одним из главных событий осени 1997 года, которое, по мнению наблюдателей, должно оказать самое непосредственное влияние на дальнейшее развитие ситуации в России, явилось заключение союза «Газпрома» с компанией «Шелл» (17 ноября), а на другой день, 18 ноября — союза группы ОНЭКСИМ с «Бритиш Петролеум», к которому приложил руку и А. Чубайс.

Первая «схватка» между ними должна состояться на аукционе по продаже «Роснефти». Большинство аналитиков склонялись к тому, что победу в ней одержит, скорее всего, союз «Газпром — Шелл». Однако, кто бы ни победил, рассчитывать на большие деньги российскому правительству вряд ли придется. Называлась сумма в 800–900 миллионов долларов, но и она подвергалась сомнению. В этом случае перед Кремлем вновь остро встанет вопрос — чем платить бюджетникам и армии. Тем не менее «Роснефть» представляла собой довольно лакомый кусок  — добыча 25030 миллионов тонн нефти в год. Поэтому оба союза укрепляли свои позиции за счет привлечения других компаний. «Газпром — Шелл» «зафрахтовал» «ЛУКойл», ОНЭКСИМ  — БП  — компанию «Сиданко».

В течение ноября президент предпринимал ряд акций, явно свидетельствовавших о смене курса Кремля. Разыгрывание многоходовой комбинации осуществлялось на фоне ряда идеологических новаций, главная из которых — цивилизованное сосуществование России со своим коммунистическим прошлым.

Б. Ельцин явно не хотел остаться в истории только ниспровергателем коммунизма. Роль «отца согласия», лидера, подведшего черту под социальными катаклизмами XX века в России, более отвечала бы его имиджу политика общенационального масштаба. Отсюда  — дискуссии по поводу перезахоронения тела В.И. Ленина и погребения останков царской семьи, в которых политологи усматривали больше высокой исторической символики, чем политической пристрастности.

Стратегически Б. Ельцин понимал, что в XXI веке, когда уровень и масштаб внешних угроз для России возрастут, внутренняя смута была бы непозволительной роскошью. Чем глубже раскол в Москве, тем меньше с Россией считаются бывшие союзники и вчерашние вассалы. Это ярко продемонстрировал кишиневский саммит глав стран СНГ. Отсюда  — послание Госдуме во время парламентско-правительственного кризиса, более чем умеренный тон теле- и радиообращения 7 ноября, приглашение Г. Зюганова в поездку в Китай и участие в ней Н. Рыжкова. Сенсацией месяца назвали иностранные обозреватели посещение президентом Госдумы и вручение награды ее председателю.