Читать «Время героев» онлайн - страница 211
Владимир Александрович Соболь
— Нет, — совершенно серьёзно ответил Новицкий. — Эти боги меня, кажется, совершенно оставили. А потому — извольте, я к вашим услугам...
II
Грибоедов привёл Новицкого в хату, где он остановился, пропустил в комнату и, оборотившись, крикнул какого-то Сашку. Появился разбитной парень, по всем повадкам больше приятель барина, нежели слуга, и поставил на стол графинчик, блюдо с крупно порезанным хлебом и миску с огурцами, просоленными слегка.
— Один приятель мой в Петербурге пристрастил меня к таким угощениям, — объяснил хозяин, разливая водку по чаркам. — Жаль лишь, что настоящего ржаного здесь не достанешь. Ну, Сергей Александрович, с продолжением нашего замечательного знакомства.
Чокнувшись, они выпили. Грибоедов похрустел огурцом и сразу приступил к делу:
— Вельяминов за офицеров обиделся. А вы, дорогой мой, чем недовольны? Оскорбились за чиновную братию?
— Думаете, в Молчалине себя обнаружил?
Грибоедов придвинулся ближе, наклонил голову, и по круглым стёклам очков побежали отблески пламени свечки.
— Надеюсь, что нет. Не каждый молчун — Молчалин.
— Я — молчун? — искренне поразился Новицкий. — Да мне всегда казалось, что говорю много больше необходимого.
— Парадокс человеческой природы, милейший Сергей Александрович. Говоруны, вроде меня, обижаются, что им слова не дают вставить в беседу. А молчуны, вроде вас, и необходимые сообщения норовят придержать при себе. Но я вас сегодня разговорю. Ваше здоровье!
На этот раз Сергей отпил лишь половину. Разговор обещал быть долгим, интересным и трудным. А он не любил рассуждать с головою мутной, как вода в заводи.
— Молчалин глуп, а потому всё время пробалтывается. Фамилию такую я дал ему больше в насмешку. Но что думаете вы о Чацком?
— Думаю, что вы довольно умны.
— Я? — опешил на мгновение Грибоедов. — Но это же мой персонаж.
— Которого вы кое-чему научили.
— И сообщил ему свой порок болтливости. Ещё один мой петербургский знакомый спросил: зачем он — Александр Андреевич Чацкий — общается с дураками?
— Я бы вас спросил то же самое, — осторожно заметил Новицкий. — Но прежде всего — зачем вы сегодня стали читать вашу пьесу?
В этот момент Грибоедов разливал водку, и у него была резонная причина взять паузу и собрать мысли.
— Прежде всего — отвечу — прежде всего, потому что меня попросил Ермолов. Ему сообщили из Петербурга, возможно Закревский, о моих читках, и он весьма заинтересовался. Как вы понимаете, Алексею Петровичу я отказать не мог. Но главное — признаюсь честно — несчастная страсть сочинителя видеть свои слова, слышать свои слова, наблюдать действие их... Ваше здоровье!
На этот раз Новицкий задержал медный стаканчик в руке, чтобы не так было заметно, сколько он отпивает на деле.
— И вам всё равно: кто вас слушает?
— А если бы пьеса моя была напечатана? Или пуще того — поставлена? Вы думаете: я бы проверил, кому попадает в руки книжка журнала или кто там занимает места за креслами?
— Вы правы, — согласился Новицкий, подумав.
— Ещё бы. Вы сами не пишете? Впрочем, что я спрашиваю: если бы писали — не бумаги в присутствие и не письма кавказского путешественника, вы бы даже не задавались подобным вопросом. Глупцы, да, всегда глупцы, на тысячу человек девятьсот девяносто девять глупцов. Но всё равно читаешь, посылаешь в печать, потому что надеешься отыскать одного на тысячу, на десять тысяч, на миллион!