Читать «Земля случайных чисел» онлайн - страница 150

– Не стоит путать память с предчувствием, – как-то сказала она Майе, когда попробовала вывести этот молочный пудинг на чистую, так сказать, воду.

– А ты только подумай, который подряд раз ты рождаешься собственным ровесником в этом чертовом городе, – зло сказала Майя. – Некоторые живут по течению, некоторые против. И, повторяю, есть резон предполагать, что по-настоящему живем только мы. Некоторые туда, некоторые обратно.

Пару раз, когда Даша с Майей ездили на пляж, к морю, к большой чистой воде, Даша снова заводила эти разговоры: неужели это возможно, неужели это получается, ведь как-то, выходит, можно менять будущее, скажем, сейчас Майя может что-то такое сказать Невицкому про его будущее, чтобы он смог его изменить, получается, есть такая парадоксальная возможность влияния.

Нет, объяснила Майя, вовсе нет. Я не могу повлиять на ваше будущее, потому что для меня это прошлое. Не могу объяснить.

К тому же Майя не так много и помнила: у нее почти не осталось воспоминаний о политических или социальных катастрофах прошлой (будущей) жизни, были некоторые скудные проблески познания о развитии цифровых технологий – но, по сути, это развитие можно было бы спрогнозировать даже сейчас. Майя понимала это так: запомнить на будущие жизни выходило только те вещи, которые можно безбоязненно всем рассказывать, – скажем, если в ее прошлой жизни инопланетяне высадились на Луну, это бы она вряд ли запомнила (ситуация непредсказуемая). Но какие-то воспоминания, связанные с лечением от тяжелых болезней, вакцинами, компьютерами и искусственным интеллектом, – это оставалось. Впрочем, футуристические воспоминания Майи легко моделировались и были предсказуемыми – вероятно, это была какая-то защитная штука: запоминать только то, что выглядит правдоподобно и что можно в принципе предугадать.

Интуицию тоже не стоит путать с воспоминаниями, думала Даша. Но молчала. Меньше всего ей хотелось бы оказаться молодой матерью девочки, в которую перетечет, как молочное озерцо, эта вертлявая обезьяна. Нет, не перетечет. Вытекла, она уже давно вытекла из этой девочки. Backwards, everything backwards.

Дорогая Майя, репетировала Даша самую страшную речь в своей жизни, я должна сказать тебе что-то важное. Я не твоя мать.

Нет, не так. Майя, я хочу сказать тебе очень страшную вещь. Все-таки я тебе не мать.

Нет.

Невицкий уже начал скучать – они встречались больше года, и было понятно, что нужно что-то делать: или съезжаться-жениться, или расставаться. Даша боялась у него что-либо спрашивать – на ее тихие признания в любви он вежливо и согласно, как будто отвечая на экзамене заведомо правильный, золотой билет, отвечал «я тоже, милая». Пусто, пусто внутри и снаружи. Жаловалась Майе, та ее обнимала, утешала, приезжала среди ночи – и пока длились эти птичьи водяные объятья, Даша понимала, что все еще в игре, все еще в невидимой китовой икре, разбухшей до размеров галактики, – а, что? Кит – млекопитающее? Я это вслух сказала, да?

– Спи, спи, – утешает ее Майя. – Мы все млекопитающие. Все друг друга в собственном молоке варим, чтобы друг друга же и накормить. А вот прикинь, что у тебя впереди нейросети и кольца Сатурна – а у меня, дружочек мой, холокост, ленинградская блокада и голодомор. И не вырваться из этого никак. Утешает только одно – через холокост два раза не проходят. Это не как с вашими одноклассниками.