Читать «Три дня одной весны» онлайн - страница 67
Саттор Турсунович Турсун
Каромат отвел руки от лица и взглянул прямо в глаза Усмон Азизу.
— Твоего не ел, твоего не уносил — мне нечего стыдиться, чтобы перед тобой молчать.
— Так, значит, узнал меня?
— Узнал. Ты беглый Усмон Азиз. В детстве несколько раз встречал тебя в Дизаке.
— Я покинул родину, правда… Но это только мое дело, и оно, безбожник, тебя не касается! Скажи лучше, по какому праву ты переступил порог моего дома? Как посмел осквернить его? Или ты и тебе подобные нечестивцы думали, что я не вернусь?
— Всему есть начало и есть конец. Гнету и бесправию в том числе… Бедняк для тебя был словно вол, на котором можно пахать день и ночь. На слезах и поте нажил ты танабы земли, отары овец, дома… Но времена изменились, ты бежал, и мы вернули народу положенную ему часть твоего добра.
— Кто это — м ы?
— Это те, кто в жару и холод пасли твои стада и не могли досыта наесться. Это те, кто возделывали присвоенную тобой землю, оставаясь нищими и бесправными. Это те…
— Прикуси язык! — оборвал учителя Усмон Азиз. — Выродок.
Лицо его побелело, и мелко вздрагивал уголок рта.
Оскорблением на оскорбление безбоязненно ответил ему Каромат и получил еще один удар плетью.
— Уберите его! — бросил через плечо Усмон Азиз, и Гуломхусайн, со звериной ловкостью вспрыгнув на айван, схватил Каромата за волосы и потащил вниз.
— И волосы распустил, как женщина! — визгливо крикнул мулло Салим и ударил учителя посохом, прибавив с ненавистью: — Исчадие ада!
Ухватившись за подпорку, Анвар привстал с суфы.
— Не трогай его, бессовестный старик!
— Сиди на месте, сын нищего! — потряс своим посохом мулло Салим. — Придет и твой черед. Ты виноват во всех наших бедах, и ты свое получишь!
Присев на край суфы, Усмон Азиз мрачно взглянул на имама. Тот поспешно умолк.
С набухающим кровью рубцом на щеке Каромат стоял перед Усмон Азизом. Ему в затылок шумно дышал Гуломхусайн, по бокам стояли Курбан, мулло Салим и Хомид, широкоплечий мужчина в расшитой цветными нитками тюбетейке, прошлой весной наотрез отказавшийся вступать в колхоз и сильно повздоривший из-за этого с Анваром. И, может быть, впервые за нынешнее утро учитель ощутил страх. Ему стало страшно за ребят, которые вот-вот придут в школу и которых могут унизить эти осатаневшие от злобы люди — как унизили они его, Каромата.
Усмон Азиз перекинул через плечо конец чалмы и взглянул на Каромата.
— Если ты из Дизака, чей сын будешь?
— Пустой вопрос. Все равно отца моего ты не знаешь. Зачем богатому баю знать бедного дехканина?
— Та-ак, — протянул Усмон Азиз и, немного помолчав, обратился к мулло Салиму. — Скажите нам, имам, по законам ли шариата посягать на чужое добро?
— Ни в коем случае, почтенный!
— Если же один мусульманин допустит подобную бесчестность по отношению к другому мусульманину, какого наказания он заслуживает?
— Удел его — смерть!
— Этот сад и этот дом мне принадлежали?