Читать «Три дня одной весны» онлайн - страница 30

Так пахла гибель Свирепого.

Подняв морду, она вновь втянула носом воздух, но ощутила лишь чистые запахи цветов, трав, арчи… Наверное, играл с ней, меняя направление, ветер. Теперь она поворачивалась на все четыре стороны и напряженно внюхивалась, от усердия даже прикрыв глаза. Весна посылала ей отовсюду свои дурманящие запахи.

Волчица обрадовалась. Но в тот же миг снова ударил ей в нос смертельно-опасный запах человека и железа, и страх охватил ее. В кустах стала мерещиться угроза: почудилось, что сейчас в нее начнут стрелять, и, позабыв о куропатках и почти уже не полагаясь на свой нюх, она кинулась куда-то в сторону и неожиданно для себя вскоре оказалась на широкой тропе. Густой волной сразу же поплыл на нее ненавистный, убивший Свирепого запах, и она сначала застыла на месте, а затем быстро огляделась вокруг. Несколько всадников ехали в ее сторону! Ужас пригнул волчицу к земле. Растерявшись, она не могла понять, куда ей скрыться от надвигающейся опасности. Прошли томительные мгновения, прежде чем она, наконец, решила прыгнуть в кусты арчовника, но в это время ударил выстрел и послышался крик:

— Во-о-олк!

Это кричал Гуломхусайн.

Огонь спустился с небес, и обжег волчице левую переднюю лапу. Запах горячей крови ударил ей в нос.

Погруженный в нерадостные мысли, Усмон Азиз не заметил волчицу. Вздрогнув от выстрела, он бросил быстрый взгляд на Гуломхусайна. Тот целился, намереваясь выстрелить еще раз.

— Прекрати! — крикнул Усмон Азиз, с тревогой подумав, что этими выстрелами они могут обнаружить себя.

Затем взгляд его упал на волчицу. Мстительно обнажив клыки и волоча за собой одну лапу, она скрылась в арчовнике на краю тропы. Сердце Усмон Азиза дрогнуло. Неужто похож он на эту волчицу? Или она вышла на тропу и попала под пулю, чтобы напомнить ему, что не бывает зла без отмщения?

Они проехали еще немного и увидели кровь, пролитую волчицей на тропе.

— Болван! — произнес Усмон Азиз.

Он даже не взглянул на Гуломхусайна, но тот сообразил, что ругают его, и стал оправдываться:

— Но ведь во-олк… Я и вы-ыст-рели-ил…

— Думать надо, — многозначительно сказал Курбан.

Гуломхусайн виновато умолк.

— И у волка свои заботы. Быть может, в поисках пропитания бегает, — заметил немного погодя Усмон Азиз, чей гнев заметно остыл. — Кроме того… не на охоту ты вышел, чтобы палить во всякого встречного зверя. А если где-то рядом красные затаились?

— Ка-аюсь… прос-сти-ите, — не поднимая головы, сказал Гуломхусайн.

— Ты только и делаешь, что прощения просишь.

— По-ослед-дний ра-аз…

— А помнишь, в Гиссаре я вырвал из твоих рук обращение неверных к войску ислама? Ты тоже просил простить!

— Бо-ольше не-е по-овто-орится…

Наступило молчание. Слышен был лишь стук конских копыт по слегка покрытой грязью тропе, которая тянулась между арчовниками, с обеих сторон вставшими зеленой стеной. Высоко поднявшееся солнце изливало тепло на цветы, травы и деревья. Однако вдали, над снеговыми шапками гор, резко подчеркивая их белизну, сгущались тучи. В прилетавшем оттуда ветре все явственней угадывались запахи дождя.