Читать «Три дня одной весны» онлайн - страница 216
Саттор Турсунович Турсун
— Вы, наверное, не знаете, дядя, но Назокат уже не жена Наимову. И я не преследую ее — мы давно знаем друг друга, еще со школы…
— Ну и что, что со школы?
— …но главное, дядя, я люблю ее.
— Что?! Что ты сказал?
Аскаров вдруг громко расхохотался.
Фируз, опешив, недоумевающе смотрел на него. И что смешного нашел дядя?
— Ха-ха-ха… Посмотрите-ка на него! Он, видите ли, любит! Боже мой! — Аскаров издевательски поднял руки к небу, продолжал хохотать. Потом вдруг резко оборвал смех, нахмурился. — Я тебе, бестолковому, в последний раз повторяю: об этой женщине забудь! Они же муж и жена. Захотят — завтра помирятся, а ты, кувшинная твоя голова, и без бабы, и без чести останешься. Пошевели мозгами… Посмотрите-ка на него, а?! Ни стыда, ни совести — так прямо и объявляет, что за причина… — Он поднес раскрытую ладонь к самому подбородку Фируза. — А теперь вон с моих глаз, чтоб мне тебя в могиле увидеть!
— Что случилось, дядя моего сына? В чем он провинился? Почему так зло говорите с ним?
Фируз обернулся и увидел мать. Она стояла в воротах их дома и с искаженным от боли лицом смотрела на Аскарова. Фируз понял, что она слышала весь разговор.
— И ваша вина здесь тоже есть, сестрица, — бросил Аскаров, пренебрежительно глянув на тетушку Шарофат. — Если бы этот негодник получил в свое время хорошее воспитание, сегодня его дядя не должен был бы тратить на него свое здоровье.
— В чем же моя вина, скажите? — На глазах тетушки Шарофат показались слезы. — За эти двадцать три года и так бывало, что сама недоедала, но он был сыт, сама не одевалась, но он был одет…
— Кормить и одевать мало, — поучающе произнес Аскаров, — совесть нужно воспитывать в человеке. А этот, — он кивком указал на Фируза, — в хлеву, что ли, воспитывался?
— Что же он сделал плохого, почему говорите про совесть?
— Хорошее дело — бегать за чужой женой, сбивать с истинного пути?
— Это не так, я знаю. Я верю каждому его слову, — тетушка Шарофат вытирала глаза кончиком платка.
— Вы верите, да я не верю!
— Конечно, куда вам! Я ведь за все это время ни разу не слышала, чтобы вы сказали ему ласковое слово. А ведь он вам родня…
— Эх! Может, вы еще скажете, что больше меня заботитесь о племяннике? — усмехнулся Аскаров.
— Нет, что вы, куда мне до вас? Разве могу сравняться с вами, заслужить? Вы ему родня… — Слезы потекли из ее глаз, она закрыла лицо руками.
Фируз подошел к матери, обнял за плечи.
— Уходите, дядя, — сказал тихо, будто для самого себя.
— Что?! Ты, щенок… Мне — приказывать?!
— Уходите отсюда! — вне себя закричал Фируз. Мать, вздрогнув, испуганно вцепилась в его рукав. — Не тревожьтесь, мама. Пойдемте в дом.
Они вместе вошли во двор, и Фируз запер за собой ворота на задвижку.
14
Выехали под вечер. Хотя зимнее солнце и просвечивало сквозь легкую пелену облаков, мороз набирал силу. По всей заснеженной равнине, простиравшейся до горных кряжей ущелья Охувон, носился в сумасшедшем танце ледяной ветер, словно искал и не мог найти пристанища.