Читать «Три дня одной весны» онлайн - страница 184
Саттор Турсунович Турсун
Две белые курицы, выпачкавшиеся в золе, кудахтая, дрались у айвана, возле кучки мусора, оставшегося там с утра, когда подметали двор.
— Не уставать вам, сосед! — С этими словами во двор вошел дядя Хидоят.
— Здоровья вам! — Отец Фируза поднялся и шагнул навстречу гостю.
— С того дня, как отдал стадо вашему внуку, хожу сам не свой, не знаю, куда и деть себя. Не привык шататься без дела, да и дома целый день высидеть — одно мучение. Вот и говорю матери Афзала: на сердце тесно, жена, схожу-ка проведаю соседа.
Фируз в яме уже заканчивал работу — кетменем и ногами старательно месил глину, разбивая оставшиеся комья. Иногда ошметки глины взлетали из-под кетменя и коричневыми пятнами остывали на его плечах и спине. Он чувствовал, как острые лучи солнца обжигают кожу. Из танура по всему двору расходился запах свежеиспеченных лепешек.
Фируз проголодался за работой, больше всего ему хотелось сейчас выбраться из глины, подойти к тануру и, взяв лепешку, запивать ее холодной родниковой водой. Однако, представив себе хмурое лицо мачехи, он продолжал работать.
— Жена, — позвал дядя Аслам, словно почувствовав желание сына.
Мачеха продолжала заниматься своим делом, будто и не слышала.
— Эй, жена! — снова окликнул старик.
— Слышу, слышу, что скажете?
— Принеси пару горячих лепешек, — попросил он, — и чаю завари.
Жена опять не ответила.
Минут через двадцать Фируз, окончив месить глину, вылез из ямы, запрудил ручеек воды, стекавший в яму, вымыл руки.
— Иди сюда, сынок, — ласково позвал его отец. — Присядь, отдохни, вижу, ты устал.
— Молодец, Фируз, — сказал и дядя Хидоят. — Нелегкое это дело — месить глину.
Жена старика расстелила дастархан и положила перед гостями две непропеченные лепешки.
— Разве лучше не нашлось? — спросил дядя Аслам.
— Это тоже хлеб, не разорвет!
С недовольным видом мачеха ушла в дом. Дядя Аслам хотел было сказать ей что-то вслед, но старый пастух, коснувшись его руки, остановил:
— Не надо, сосед. Она права, да стану я ему жертвой, всякий хлеб — это хлеб.
В лице его не было и тени обиды; он хорошо знал характер жены своего друга.
Фируз пошел на кухню, зажег огонь в очаге и, вскипятив воду, заварил чай.
Мачеха не показывалась.
Желание отведать горячих лепешек уже пропало. Разлив чай, он поднес по пиалке отцу и дяде Хидояту, выпил сам и поднялся. Принес еще мешок соломы и ровно рассыпал поверх глины, чтобы до завтрашнего дня не высохла на солнце. Полил сверху двумя ведрами воды. Покончив с делами, сказал:
— Теперь, бобо, если разрешите, я приду завтра.
Взяв в руки одежду и ботинки, попрощался с отцом, с дядей Хидоятом и вышел из ворот. До того как вернуться домой, он хотел спуститься к ручью, хорошенько вымыться.