Читать «Три дня одной весны» онлайн - страница 164

— Почему тогда продали корову?

Тетушка Шарофат засмеялась.

— Яловая была, потому и продала. Разве одна корова обуза для меня? Нет, сынок, недостатка ни в чем я не знала, только зачем было держать яловую? Этой весной попросила соседа, он и отвел на базар. Даст бог, следующей весной купим другую корову, хорошую…

— А откуда же молоко? — Фируз посмотрел на чашку.

— И молоко, и простокваша всегда в доме есть, сынок. Мать Афзала каждый день приносит. Утром я ходила к хаузу за водой, встретила ее, сказала, что ты вернулся, — так она целое ведро молока принесла. Долго сидела, ждала, хотела повидать тебя, а ты куда пропал?

— Да так, просто вышел пройтись, — невнятно ответил Фируз.

— Напрасно ты беспокоился, — продолжала тетушка Шарофат, — Афзал и его отец — да вознаградит их бог! — не давали мне почувствовать моего одиночества. Как ушел служить, так они все заботились обо мне: и крышу мне мазали, и солому привозили… Если б не останавливала их, то, как говорят, вмешались бы и в мой огонь, и в мою воду. Часто наведывался и твой друг Сафар — все спрашивал, не нужно ли чего. Так что ни в чем, сынок, я не нуждалась. Афзал, верно, писал тебе обо всем?

— Писать-то писал, да все-таки на сердце спокойно не было.

— Ничего, сынок, хорошо ли, плохо ли, — эти два года прошли. Теперь ты вернулся, сам будешь смотреть за хозяйством.

Тетушка Шарофат поднялась и, убирая скатерть-дастархан, сказала:

— Пора, сынок. Я приготовила все в гостиной. Вот-вот подойдут соседи — многие знают уже о твоем возвращении. Иди перемени одежду. — Она показала на гимнастерку. — Я достала из сундука, посмотри там, специально приготовила к этому дню…

Собрав чашки, тетушка Шарофат унесла их на кухню.

Фируз поднялся и через айван прошел к себе: эту комнату под семью балками, где раньше они жили вдвоем, тетушка Шарофат оставила ему, когда Фируз окончил восьмой класс, сама же перебралась в гостиную. Комнату Фируза и гостиную под девятью балками разделял небольшой коридор — здесь, на земляном полу, оставляли обувь перед тем, как войти в комнату; пол был голый — у них не было лишнего паласа. Фируз знал, что старенький каркасный дом, где они жили, был построен еще до войны будущим мужем тетушки Шарофат — тогда холостым парнем. Узенький айван, две комнаты, всего-то три окошка… Однако от того, что дом стоял лицом к востоку, побеленные комнаты всегда казались светлыми.

Фируз снял с себя солдатскую форму и надел новенькие черные брюки и белую рубашку. Взял в руки вышитую тюбетейку, пригляделся и узнал в тонких узорах руку матери. Надел тюбетейку, накинул на плечи халат из шелка — зирабекасаба, тоже, наверно, шитый руками матери.

Дома…

Присел на кровать. Обстановка комнаты состояла из старого стола с книгами, железной скрипучей кровати с узкими стегаными одеялами — курпачами и просто одеялами; два шерстяных паласа ручной работы покрывали глиняный пол. На стене против окна в самодельной рамке висела фотография солдата в пилотке и с орденом на груди, а в уголке рамы была вставлена фотография Фируза, присланная им в прошлом году из армии.