Читать «Марина Цветаева. Твоя неласковая ласточка» онлайн - страница 510

Мур настроен на жизнь спокойную, облагороженную культурой, чтением книг, посещением концертов, театров, художественных выставок. На мелочи быта он закрывает глаза, но это бесполезно — он все видит. Маму называет мамой и наедине с собой. Когда обижен, пишет «мать».

Она не знает, насколько он зорок и как обеспокоен ее душевным недомоганием: «…она приходит в отчаяние от абсолютных мелочей, как то: «отчего нет посудного полотенца, пропала кастрюля с длинной ручкой» и т. п. Так хотелось бы спокойно пожить!.. Куда там… У матери курьезная склонность воспринимать все трагически, каждую мелочь т. е., и это ужасно мне мешает и досаждает <…> Мать, которая здесь охает и ахает (правда, она болеет воспалением евстахиевой трубы, нарывом, гриппом и простудой), наверное, пуще будет нервничать в Сокольниках, где комнатушка крохотная. Вообще, вследствие болезней у матери испортился характер — стала жаловаться на неудачу работы, на меня и на собственную жизнь, стала пессимисткой. Но я ничего — все надеюсь на будущее».

Мать не приветствует его дружбу с Митей Сеземаном. Считается, что это его семья оклеветала Сергея Яковлевича и Алю. Митя же полагает — наоборот. Дружки тем не менее встречаются часто, на улицах Москвы. Больше всего они любят кафе «Националь» и Библиотеку иностранной литературы, где листают американские кинематографические журналы. Мур все больше, целенаправленно осовечивается, друг — другой. «Митька очень односторонен — политикой он интересуется только как предметом шуточек. У него «полторы ноги» осталось во Франции, а здесь только половина».

Это не он покоряет Москву — она его. «В Голицыне живу хорошо и спокойно, но, тем не менее, перемены жажду: как-никак — Москва, это не фунт изюма! Я рад, рад, что еду в Москву. Не глупо, не наивно рад, после первого же дня я говорил, что люблю Москву (главным образом центр: Охотный ряд, Арбат, ул. Горького, Кузнецкий мост, эти районы). Мое большое преимущество — то, что мне осталось много жить, что жизнь с ее неизведанными (для меня) тайнами впереди, что я успею нахвататься, изведать и насмотреться много интересного, что «запас» у меня большой».

Пастернак помогает МЦ как может. Сводит с людьми. С Н. Н. Вильям-Вильмонтом, А. К. Тарасенковым, Г. Г. Нейгаузом, В. Ф. Асмусом, Н. Н. Асеевым, А. Е. Крученых. Среди них — Александра Петровна Рябинина, заведующая редакцией литератур народов СССР в Гослитиздате, которая щедро снабжает МЦ подстрочниками и платит порой до сдачи выполненной работы. С союзописательскими начальниками Александром Фадеевым и Петром Павленко, опасавшимися принять эмигрантку у себя, Пастернак договорился о соседском заходе к нему на дачу в тот момент, когда у него гостит МЦ. Случайное, таким образом, знакомство.

Пастернак сводит МЦ с профессором Александром Георгиевичем Габричевским, увозящим семью на лето в Коктебель. С июня до сентября освободилась просторная жилплощадь на улице Герцена. «11-го мы въехали сюда (Моховая, 11 — или ул. Герцена, 6, МГУ. тел. К-0-40-13). Во второй половине дня 11-го числа и весь 12-й (выходной) день продолжалось устройство в нашей новой комнате. Мать абсолютно не умеет организовывать подобные устройства и, хотя у нее много доброй воли, все делает — в этом смысле — шиворот-навыворот, каждоминутно что-нибудь теряет, и потом приходится «это» искать, выкладывает сначала мелочи, а потом уже большие вещи и т. п. При ее хозяйничестве у нас никогда не будет порядка, хотя она и работает очень много, чтобы привести в порядок, но при ее отсутствии системы и лихорадочности, разбросанности выходит только беспорядок».