Читать «Марина Цветаева. Твоя неласковая ласточка» онлайн - страница 498

— Вечером (кажд<ый> вечер) на пароходе танцы и песни. Мур блаженств<ует>, я не хожу, не хочу ему мешать и — не знаю, мне лучше одной. Женщ<ины> (исп<анки>) низколобые и с очень громк<ими> голосами. Дети (да и оне, и муж<чины>) похожи на цыган.

…..

Нынче в 3 ч. был сплошной черный лес и — мы плыли очень далёко — мне показ<алось> стадо, пьющее из моря (!) — конечно это были дома — или какие-то постройки, я понадеялась: Норвегия! (Геогр<афии> не знаю.) Оказыв<ается> — «остров Готланд» (Ютландия) — Gott-Land, das Land Gott (Рильке) Ютландия — с виду — страшно-бледная. Города не было. Был, впрочем — один, с прав<ого> краю — горстка домов.

Я бы хот<ела> родиться в Ютландии и написать одну книгу: Ютландию.

…..

Нынче, между 5 ч. и 6 ч. — как и вчера в тот же час, явственно и долго — подробно — во всем разнообразии — слышала колокола. На все лады. Очень долго. Heine — Nórdsee — не слышал ли и он колоколов?

…..

Странно, что в тот же час, два дня сряду. Я заметила их, когда уже долго слышала. Тогда стала — слушать.

Вчера, 15-го, див<ный> закат, с огромной тучей — горой. Пена волн была малиновая, а на небе, в зеленов<атом> озере, стояли золотые письмена, я долго стар<алась> разобрать — что написано? Потому что — было написано — мне. Я стр<ашно> тосков<ала>, что Мур этого не вид<ит>. Мур прибеж<ал>, сказал: — Да, оч<ень> хор<ошо> (очень красиво) — и опять убежал.

Нынче, 16-го, опять провожала солнце, село в чистом небе, море его проглотило, и такого пылания уже не было, очевидно — туча окрашивала.

Балтийское море (если это Балт<ийское>) дивного синего цвета: сине-серого, а не сине-зел<еного> — как Средиземное, цвета Оки осенью, мне оно безумно нравится, я совсем не понимаю шведа доктора Аксель (не помню) уехавшего навсегда на Капри. Любить Юг — слишком дешево, всё что позв<олено> северянину — мечтать о нем. А так — низость измены.

(Ах, поняла! Дания — ветла, убежд<ена>, что вётлы: что-то лох<матое> и мягкое и серое, вроде дыма, и из дыма — острия крыш и крылья мельниц.)

Еще одно наблюд<ение>: горизонт не скрывает ни одной высоты: всё — каждое высшее дерево, кажд<ая> колокольня — числится. Высокому — раз есть горизонт — не укрыться. Так и нас (затертых и затолканных) когда-нибудь откроют: восстановят.

Даже так: горизонт изобличает кажд<ую> высоту. Это — точное наблюдение.

…..

Ходила по мосту, потом стояла и — пусть смешно! не смешно — физически ощутила Н<аполеона>, едущего на Св<ятую> Елену. Ведь — тот же мост: доски. Но тогда были — паруса, и страшнее было ехать.

Наполеон.

Святая Елена.

…..

…Было много снов, тема — невозвратность. Куда-то — за посл<едним> чем-то — тороплюсь, добираю. Один сон — помню: за пластинкой М<ориса> Шевалье (моей любимой) «Donnez-moi la main, Mamzelle… Donnez-moi la main» — с несказанной нежностью canaille — самой (когда-то!) надо мной властной — а пароход уже далёко: за версты. И я Муру: — В шлюпке будет качать, уж лучше — пешком (по морю) сознавая неудобство пешего хода, но предпочитая его качке (больше веря ногам, чем лодке).