Читать «Марина Цветаева. Твоя неласковая ласточка» онлайн - страница 394

В начале октября, 9-го, вернулись в Мёдон. Четырехглазая собака осталась в Савойе. На что жить? Ниоткуда ничего. Вся надежда на «Мóлодца», дважды переведенного — Алеком Броуном и самостоятельно, полгода работы. Пристроить свой перевод МЦ попробовала через пастернаковского друга Шарля Вильдрака, французского поэта и драматурга, вхожего в парижские редакции. Они обменялись трудами — он прислал ей пару своих книг, она ему — рукопись перевода. Встречались, общались, но из дружбы этой ничего не вышло: дружбы не вышло.

Вышло письмо, важное для понимания цветаевского подхода к стиху. Это письмо состоит из фрагментов разных писем МЦ Вильдраку.

<Мёдон, 1930 г.>

Дорогой господин Вильдрак, я получила письмо Ваше, и книгу. Не ответила Вам раньше лишь из нежелания превращать Ваш летний отдых в эпистолярный. Но поскольку Вы уже вернулись…

Вы спрашиваете меня, почему я рифмую свои стихи:

Я католик, я крещеный. У меня есть пес ученый. Очень я его люблю, Хлебом я его кормлю!

(Жако, 6-ти лет, сын лавочницы из нашего дома) Если бы указанный автор указанного четверостишия возгласил:

«Я — христианин, обладатель собаки, которую кормлю хлебом», — этим бы он ничего не сказал ни себе, ни другим: этого бы просто не было; а вот — есть.

Вот почему, господин Вильдрак, я рифмую стихи.

…..

Белые стихи, за редчайшими исключениями, кажутся мне черновиками, тем, что еще требует написания, — одним лишь намерением, не более.

Чтобы вещь продлилась, надо, чтобы она стала песней. Песня включает в себя и ей одной присущий, собственный — музыкальный аккомпанемент, а посему — завершена и совершенна и — никому ничем не обязана.

(Почему я рифмую! Словно мы рифмуем — «почему»! Спросите народ — почему он рифмует; ребенка — почему рифмует он; и обоих — что такое «рифмовать»!)

…..

Вот попытка ответа на Ваш — легчайший! — упрек мне в том, что звуковое начало в моих стихах преобладает над словом, как таковым (подразумевается — над смыслом)! — Милый друг, всю свою жизнь я слышу этот упрек, просто — жду его. И Вы попали в точку, ничего обо мне не зная, с первого взгляда (по первому слуху)! Однако Вы оказались проницательнее других, сопоставив не только звук и смысл, но и — слово (третью державу!) Упрек же Ваш, вместо того чтобы огорчить или опечалить, заинтересовал меня, как повод к спору, из которого сама я могла бы немало извлечь для себя.

Я пишу, чтобы добраться до сути, выявить суть; вот основное, что могу сказать о своем ремесле. И тут нет места звуку вне слова, слову вне смысла; тут — триединство.

Поймите, дорогой господин Вильдрак, я защищаю не свой перевод «Мóлодца» — не самое себя, а свое дело: правое

Я Вам буду только благодарна, если Вы укажете мне те или иные темные — или просто неудачные — или невнятнозвучащие — места, тем более что я — иностранка. Я могу плохо владеть рифмой — согласна; но Вам никогда не убедить меня в том, что рифма сама по себе — зло.