Читать «Марина Цветаева. Твоя неласковая ласточка» онлайн - страница 362

В Понтайяк съезжаются семьи Лосских, Карсавиных, Андреевых, Сувчинских — русская колония. Пляж устелен знакомыми телами. Из Понтайяка в Париж через полтыщи километров идет густой поток писем МЦ к Николаю Павловичу Гронскому. Он провожал ее к морю на парижском вокзале, и уже через пару дней получил ее первое впечатление… о прибрежной роще: «Это была моя первая встреча с Вами, м. б. самая лучшая за все время, первая настоящая и — (но это м. б. закон?) без Вас. Деревья настолько тела, что хочется обнять, настолько души, что хочется (— что хочется? не знаю, все!) настолько души, что вот-вот обнимут. Не оторваться. Таких одухотворенных, одушевленных тел, тел-душ — я не встречала между людьми».

Он вполне усвоил эту стилистику с бесчисленными стрелами тире, похожими на амурные, отвечая малоразборчивым почерком: «А забыть Вас не забуду — разве забывают ласки орлов (-лиц), ведь и они любят, и как еще. Хищные в воздухе — бурные и ласкающие в гнезде».

Что она думает о письме как жанре? «Письмо не слова, а голос. (Слова мы подставляем.)». Это очень напоминает мысль Волошина в статье «Голоса поэтов» (1917): «Смысл лирики — это голос поэта, а не то, что он говорит. Как верно для лирики имя юношеской книги Верлэна (так. — И. Ф.) — «Романсы без слов». Перечисляя голоса, Волошин говорит: «Отрешенный, прислушивающийся и молитвенный голос А. Блока». В некотором смысле Гронский для МЦ и есть Прекрасная Дама, то есть умозрительно создаваемый образ идеальной недостижимости. МЦ писала Гронскому: «Сколько в юноше — девушки, до такой степени столько, что — кажется — может выйти и женщина, и мужчина. Природа вдохнула — и не выдохнула. Задумавшийся Бог». Это не отменяет сочной изобразительности в некоторых характеристиках: «Приехали Андреевы, все трое, девушка — кобыла, ожесточает грубостью, непрерывные столкновения. Тех (молодых людей) слава Богу вижу мало, но очень неприятно сознание такой тройной животной силы по соседству».

Пять лет назад сказано так:

Так писем не ждут, Так ждут — письма. Тряпичный лоскут, Вокруг тесьма Из клея. Внутри — словцо. И счастье. И это — всё. Так счастья не ждут, Так ждут — конца: Солдатский салют И в грудь — свинца Три дольки. В глазах красно. И только. И это — всё. Не счастья — стара! Цвет — ветер сдул! Квадрата двора И черных дул. (Квадрата письма: Чернил и чар!) Для смертного сна Никто не стар! Квадрата письма.