Читать «Интербеллум 1918–1939. Мир между великими войнами» онлайн - страница 38

Впоследствии, однако, Уинстон Черчилль уход России с театра военных действий описывал в героическом и даже несколько мифологизированном ключе: «Но не напрасны были ее (России) героические поступки. Гигант, сраженный насмерть, умирая, успел передать эстафету с Востока через океан новому Титану, терзаясь сомнением, кто же теперь появится и начнет мощно вооружаться. Российская империя пала 16 марта, 6 апреля в войну вступили Соединенные Штаты Америки».

4. Конец Российской империи, февраль и октябрь

Россия, а точнее – политический класс Российской империи, слишком втянулась в войну, забыв о внутренней политике и, собственно, о том, как себя ощущает простой трудовой народ: рабочие, крестьяне, разночинцы и рядовые солдаты. Действительно, если рассматривать ход российской военной кампании, то складывается ощущение, что империя совершила серию героических побед, уже практически втоптала противников в землю – и только вероломство союзников не позволило нашей стране окончательно и бесповоротно выполнить все поставленные цели.

Наверное, схожие чувства испытывали и привилегированные сословия империи, забывая о том, что они, во-первых, меньшинство, а во-вторых, в самой стране, в российском обществе, назревают серьезнейшие проблемы. Неадекватной оказалась и оценка самого характера Первой мировой. Впрочем, в этих оценках ошиблись не только российские стратеги.

Изначально всем думалось, что Первая мировая будет короткой, практически молниеносной войной, поскольку военная промышленность и технологический прогресс в Европе дошли до создания поистине разрушительных средств ведения вооруженных конфликтов и создали оружие массового поражения. Например, пресловутые иприт и фосген, отравляющие газы.

Однако война оказалась затяжной. На Западном фронте она превратилась в позиционную, окопную войну, на Восточном, после первых блестящих побед и продвижения вперед со стороны Российской империи, оказалось, что к поддержанию прежних темпов не готова российская военная промышленность. Более того, неготовность промышленности вылилась в неготовность армии к затяжному масштабному конфликту, программа технического перевооружения армии в соответствии с новыми условиями запаздывала. А союзники между тем вынуждали Россию ко все новым масштабным военным действиям.

Систематический кризис в российской армии начался с 1915 года. Уже к июню 1915-го был сдан Перемышль, город-крепость, с огромными потерями захваченный в марте. В конце июня был оставлен Львов. Все военные приобретения были утрачены, начались потери собственной территории Российской империи. В июле была сдана Варшава, вся Польша и часть Литвы; противник продолжал наступать. В обществе заговорили о неспособности правительства справиться с положением.

23 августа (5 сентября) 1915 года Николай II принял на себя звание Верховного главнокомандующего, сосредоточившись именно на личном командовании войсками, не обращая внимания на рост протестных настроений внутри страны. Против такого решения царя выступали фактически все министры царского правительства. Тогдашний министр землеустройства и землеуправления Александр Кривошеин охарактеризовал данную ситуацию так: «Россия переживала и более тяжелые времена, но никогда не было времени, когда бы все возможное было бы сделано для усложнения уже невозможной ситуации… Мы сидим на бочке с порохом. Нужна единственная искра, чтобы все взлетело в воздух… Принятие императором командования армией – это не искра, а целая свеча, брошенная в пушечный арсенал».