Читать «Крестоносцы социализма» онлайн - страница 66

Бакунин и бакунисты отвергали марксистский тезис о классовой природе государства и выступали против всякой государственности вообще. Государственная власть представлялась им первоисточником всех социальных бед. «Пока будет существовать политическая власть, – считал Бакунин, – будут всегда господствующие и подчиненные, господа и рабы, эксплуататоры и эксплуатируемые». В понимании Бакунина, государство – это не что иное, как палка, которая бьет по телу народа, и для народа в таком случае все равно, будет ли эта палка называться феодальной, буржуазной или социалистической. Если даже к власти придут «работники», они, «лишь только сделаются правителями или представителями народа, перестанут стать работниками и станут смотреть на весь чернорабочий мир с высоты государственной; будут представлять уже не народ, а себя и свои притязания на управление народом. Кто может усомниться в этом, тот совсем не знаком с природой человека». Русским народникам импонировала и мысль Бакунина о славянах как о народах, которые сами никогда государство не создавали; они «по всей природе и по всему существу своему решительно племя не политическое, т.е. не государственное»; российское же государство есть следствие татаро-монгольского ига, византийского влияния, немецкого засилья. Поэтому Бакунин проповедовал «разрушение всех государств» и «создание нового общечеловеческого мира», т.е. переход к общественному, а точнее к общинному самоуправлению, «квазиабсолютной автономии» общин в масштабах «великой и вольной федерации Всеславянской», после чего предполагалось объединение (по принципу «снизу вверх») всех федераций «в братский Интернационал».

Третья особенность направления Бакунина: оно было аполитичным в специфически-народническом смысле этого понятия. Дело в том, что бакунисты (как и другие, – за малым исключением, – народники первой половины 70-х годов) считали лишней задачу борьбы за политические свободы, но не потому, что не понимали их ценности, а потому, что стремились действовать, как им казалось, радикальнее и выигрышнее для народа: вершить не политическую, а социальную революцию, одним из плодов которой явилась бы сама собой, «как дым при топке печи», и политическая свобода. Иначе говоря, бакунисты «не отрицали необходимости политической революции, но растворяли ее в революции социальной».

Все это мы воспринимаем теперь критически, как химеру, но тогда, в 70-е годы прошлого века, бакунизм привлекал к себе умы и сердца людей, вдохновлял их, поднимал на борьбу. Сильной стороной бакунизма была его ставка на решающую роль народных масс в революционных коллизиях. Тактическая программа Бакунина (как, впрочем, и Лаврова) строилась по принципу «не только для народа, но и посредством народа». Революционный же авангард в лице молодых разночинцев, народников, призван был, по мысли Бакунина, сыграть в подготовке всенародного бунта роль «коллективного Стеньки Разина». Этот «коллективный Стенька» должен был стать «не учителем, не благодетелем и не диктатором – указателем для народа, а только повивальною бабкою самоосвобождения народного, сплотителем народных сил и усилий», ибо, в конце концов, «народная жизнь, народное развитое, народный прогресс принадлежат исключительно самому народу». Поэтому Бакунин настоятельно советовал революционерам не учить народ, а самим учиться у народа, «как служить народу и как лучше вести его дело». Непреходящий, злободневный поныне смысл заключает в себе завет Бакунина: «Народа никогда и ни под каким предлогом и для какой бы то ни было цели обманывать не следует».