Читать «Наследство последнего императора. 2-я книга» онлайн - страница 237
Николай Волынский
– Да куда ехать-то?
– Всё сейчас узнаешь. Сколько человек в кабину берёшь?
– Одного. Можно двух, если второй на подножку.
– Сейчас ещё сколько там коробков пригонят. Вместе и поедем. Свадебным поездом, – хохотнул он.
Из боковой улицы вылетели со свистом и разбойничьим гиканьем четыре брички и заняли всю площадь. За ними на громадном пегом мерине появился матрос. При каждом шаге лошади всадник подскакивал, шлёпаясь о жёсткое кавалерийское седло, по правому колену его била деревянная кобура маузера.
Присмотревшись к верховому, Павел Митрофанович, прошептал:
– Знаю моремана: Ваганов из Кронштадта. Упёртый эсер. После шестого числа к большевикам перекинулся.
Из пролёток спрыгнули пять красноармейцев и двое рабочих и сгрудились вокруг Ермакова. Тот долго объяснял им что-то вполголоса. Потом махнул маузером и скомандовал, отправляя пистолет за пояс:
– Вперёд! В последний путь сатрапов отправляем!
Первым во главе колонны прошлёпал на мерине матрос Ваганов, за ним загремели колёсами по булыжнику брички. Подкованные копыта высекали и разбрасывали жёлтые искры, которые исчезли, когда лошади сошли на грунтовку Вознесенского проспекта. Двинулся полуфиат, переваливаясь и скрипя рессорами.
– Куда они? – спросил матрос Гончарюк.
– Выясним, – произнес комиссар и зашагал в переулок к автомобилям. – А сейчас уходим.
– Как же так?… – растерянно говорил матрос, плетясь вслед за комиссаром: у него почему-то стали подгибаться колени. – Что ж не так у нас вышло, товарищ комиссар?
Он догнал Яковлева и едва не отшатнулся, когда комиссар резанул его взглядом, полным ярости.
– Вышло… – с трудом выговорил Яковлев. – У нас вышло? – повторил он громко и даже с отчаянием. – Это
– Как же вы ошиблись, товарищ комиссар? В чем? Всё же предусмотрели.
– Всё предусмотрел глупец Мячин, только мелочь упустил.
– Мелочь?
– Мелкую мелочь! Пустяковую! Изменившую только что историю России. И наши с вами жизни.
– Не могу понять…
– И я не понимаю. Так опростоволоситься! Скажите, в котором часу мы вышли на позицию к дому Ипатьева?
– В полночь без четверти, тик- в-тик. Я по своим проверил.
– Полночь – да! Только
Матрос, не понимая, что от него хочет Яковлев, скользнул взглядом по светящимся часам комиссара.
– На ваших теперь первый час.
Он вытащил из пистона свою луковицу «Павел Буре»:
– И на моих – вроде секунда в секунду…
– Нет, Павел Митрофанович… Не первый час ночи сейчас, а
Матрос остановился и покачал сокрушённо головой:
– Кто бы мог подумать…
– Я!.. – выдохнул комиссар. – Я мог! И должен был подумать! Не подумал, хотя именно для этого мне была дана голова. Решил, что никого на свете нет умнее Константина Мячика, боевика-экспроприатора. И теперь придётся ответить за всё. Точнее, за всех. Так и заметьте себе для памяти: из-за преступной глупости боевика Константина Мячина, он же комиссар Яковлев, была расстреляна русская семья, ни в чем не виноватая перед советской властью, не нарушившая ни одного советского закона и потому для власти трудящихся не опасная. Семья гражданина Романова, бывшего императора, который добровольно отрёкся от власти, так как поверил, что отречением сохранит в России внутренний мир. Его убедили сделать так сначала близкие родственники, потом изменивший присяге генералитет и февральские узурпаторы власти. И все обманули. А советская власть во главе с Лениным пообещала Романовым жизнь. Только жизнь и ничего больше. И тоже обманула.