Читать «Наследство последнего императора. 2-я книга» онлайн - страница 225

– Что же, – сказала она себе. – Перевернём очередную страницу нашей непонятной и странной жизни… Посмотрим, что в этой грустной книге про меня написано дальше.

В небольшой келье схиигумении было жарко от свечей и самовара, электричество не горело – монастырь большевики отключили, как учреждение нетрудовое. Келью освещали восковые свечи в канделябре, отражаясь в зеркально отполированном медном самоваре. Самовар, на круглом столике посередине комнаты, пыхтел раскалёнными углями. На его пузатых боках двигались кривые рожи – это Зенцов и матрос Гончарюк пили чай с клубничным вареньем.

У окна, вокруг другого стола, письменного, стояли комиссар Яковлев, мать Магдалина и монахиня Августа, которая разложила на столе большие фотографии монастырского Александро-Невского собора.

Сестра Августа заведовала в монастыре иконописными и пошивочными мастерскими, а с недавних пор увлеклась фотосъёмкой. И затеяла, с благословения схиигумении, фотографическую лабораторию.

Сначала сестра Августа сама таскала по монастырскому двору треногу с камерой-обскурой, запечатлевая на стеклянных пластинках каждый живописный уголок монастыря и его окрестностей. Потом выучила себе помощниц – послушницу и двух монахинь. Скоро из монастырского фотоателье стали выходить художественные фотографии вполне хорошего и даже прекрасного качества. Их с удовольствием покупали. Теперь она принесла на благословение последние работы, тоже для продажи.

– Замечательно, просто великолепно! – восхищался комиссар Яковлев, рассматривая снимки, и сестра Августа застенчиво краснела и смущалась.

Первый фотохудожник монастыря сестра Августа

А Пётр Гузаков, уфимский боевик, прибывший со своим отрядом, беседовал с матерью Магдалиной, добродушно поддразнивая её.

– Взять те же ваши мастерские, – говорил он. – Понимаю, у вас особенные мастерские. И всё ж таки, средство производства. Кто их хозяин, по закону?

– Как это – «кто хозяин»? – понемногу начинала сердиться схиигумения. – Что ты мыслишь? Вот наш хозяин – Господь живота нашего! – указала на большую икону Спасителя, перед которой теплилась лампадка рубинового стекла, бросая на стены живые красные отсветы.

– Пусть так, согласен, – усмехался Гузаков. – А вы, матушка, можете узнать у владельца, как он относится к экспроприациям – поддерживает или против?

– Что за слова немецкие? Будто из ружья палишь. Русских тебе мало? Сказал бы по-людски, по-русски: «разбой», «грабёж», «татьба ночная». А то есприацию притащил, чтоб народ легче дурить.

– Нет, матушка, не совсем так, – мягко возразил Гузаков. – Тут восстановление справедливости, а не обман и не разбой. Отобрать – да, но то, что у народа было украдено или на неправедные деньги нажито. Допустим, если работники захотят взять монастырские мастерские в свою собственность…