Читать «На Берлин!» онлайн - страница 96

Меня подозвал к себе комбат майор Козиенко, там же находились замполит батальона капитан Герштейн и начальник штаба батальона капитан Григорьев. Козиенко сказал мне, что вместо Чернышава они решили назначить командиром роты старшего лейтенанта Григория Вьюнова, который прибыл к нам в батальон только в октябре 1944 года и был старше меня по возрасту лет на 5-б. Я ответил Козиенко, что в батальоне я с августа 1943 года, участвую в четвертой операции, все время остаюсь в роте один из всех офицеров, фактически командуя ротой, и неужели я не заслужил быть ее командиром? Майор Козиенко сказал, что такое решение принято и Герштейном, и Григорьевым, не только им одним. Так я опять остался командиром взвода. Как-то не везло мне в этом отношении.

Последующие бои были очень тяжелыми, и люди стали быстро выбывать из строя. Немцы бросали против нас фолькштурм — вооруженных фаустпатронами стариков и молодых ребят, оказывавших нам невиданное нами по упорству сопротивление. Порой они отбивались до последнего человека. Каждый день мы теряли своих бойцов и технику. Глубоких прорывов в тыл немцев, как это было на Украине и в Польше, почти не было. Бои шли днем и ночью, и это очень изматывало нас. Батальон действовал компактно всеми ротами, всем, что от них осталось. А немцы отступали, лишь чтобы закрепиться на другом месте, подготовленном к обороне.

Население бежало от нас. Следы панического бегства были на каждом шагу — в кюветах валялись помятые чемоданы, велосипеды, подушки и разная утварь. Населенные пункты, мелкие и крупные, были без людей. Скот, птицу и другую живность немцы оставляли на месте, так что мы не голодали, а, наоборот, питались «от пуза» тем, что успевали приготовить на коротком привале. Однажды наша колонна танков догнала убегающих гражданских лиц. Двигались чопорные старики, дети, женщины разных возрастов. Передвигались они кто на подводах, кто пешком, катя коляски со своим имуществом, что успели захватить, некоторые — с рюкзаками на спине. Мы остановили весь этот на род и с грехом пополам стали разъяснять им, чтобы они вернулись по домам. Батальон от-правился дальше выполнять поставленную задачу, и куда направилась колонна немцев, мы не знаем — нам было не до того.

Гражданских немцев мы никогда не трогали, не грабили, не обыски вали их, ничего у них не отбирали. Если откровенно, то я в этом отношении был к бойцам строг, да и другие командиры, по-моему, так поступали и тогда, и в дальнейшем. Женщин не насиловали, во всяком случае, в нашей роте и батальоне такого не было, старшее командование строго подходило к таким военнослужащим как в батальоне, так и в бригаде. Кроме того, я лично многих предупредил о том, что буду строг. Не только в нашей роте, но и в других ротах батальона знали мое отношение к этому, и даже «отпетые» в своем роде бойцы боялись меня. Почему? Я был ветеран батальона, прошел «огонь, и воду, и медные трубы», и о моей строгости ходили слухи, «солдатское радио». С моими заслугами считались даже самые нахальные и самые недисциплинированные. Не раз я слышал: «Бессонов идет», особенно после того, как кто-то пустил слух, что я якобы кого-то чуть не расстрелял за безобразие. Этого на самом деле не было, но слух прошел, и некоторые поверили.