Читать «На Берлин!» онлайн - страница 125

«Гудели» мы долго, кто-то сбегал в чешскую деревню и принес еще вина, водки и закуски. Мне кажется, мы сидели до глубокого рассвета — кто-то уходил, кто-то приходил, а кто-то, отрезвев, опять садился за стол. Без меня почему-то не устраивали застолье, все время были в боях, для батальона война закончилась 11 мая — кого-то добивали после 9 Мая. Большинство солдат в батальоне были из освобожденных пленных, наших, советских людей, из лагерей, которых было много около Берлина. Все мы радовались, что остались живыми, но одновременно скорбели по погибшим. Как мне рассказали, после моего ранения батальон от г. Кетцин получил задачу взять Потсдам, а 27 апреля после этого принимал совместно со 2-м и 3-м батальонами участие во взятии Бранденбурга, а также отражал атаки немцев, прорывавшихся отдельными частями из Берлина. Кроме того, приходилось еще отражать атаки противника с западного направления, против 12-й армии Венка, которая бросила фронт против англо-американских войск и имела задачу прорваться к Берлину на помощь его гарнизону. После взятия Бранденбурга б мая 1945 года бригада в составе 4-й Гв. танковой армии совершила бросок в Чехасловакию к Праге, которая была освобождена 9 мая нашей армией. Там, в лесу под Прагой, я и нашел наш батальон, когда прибыл из госпиталя.

Всего же в Берлинской операции наши бригада и батальон за 9 суток наступления, с 16 по 24 апреля, с рубежа р. Нейссе до западных окраин Берлина, прошли с боями 450 км, со средней скоростью 40–50 км в сутки. В этих боях мы понесли значительные потери в личном составе, но разгромили стоявшие на нашем пути немецкие части. Так получилось, что многие освобожденные советские военнопленные приняли активное участие в заключительных боях, заменив выбывших бойцов роты. В г. Луккенвальде, в лагере для военнопленных, находился мой двоюродный брат/сын родной сестры моего отца — Федоров Александр Георгиевич. Ранней весной 1941 года он был мобилизован в армию как строитель, имея воинское звание, по-современному, лейтенанта, а по тому времени — техника-интенданта. Осенью 1941-го под Вязьмой, где были окружены три советские армии — около 300 тыс. человек, он Попал в плен. Я уже писал, что этот город Луккенвальде мы, батальон, проскочили ночью и в нем не задержались. После войны он служил некоторое время в 16-й Гвардейской мехбригаде нашего 6-го Гв. корпуса и в июне приезжал в наш батальон, но меня не застал, я выполнял какое-то задание комбата. Я тоже поехал к нему в часть, но тоже его не застал — его уже отправили в СССР. Претензий по пребыванию в плену к Александру не было, и в сентябре 1945 года он уехал в Смоленск, где жил до войны.

Закончилась война. Закончилось мое непрерывное пребывание на фронте, в действующей армии, официально в должности командира танко-десантного взвода, а в боях, как правило, — командира роты, с августа 1943 по май 1945 года — всего 650 дней, или 22 месяца, почти 2 года. Каждый день в меня стреляли, и не только из стрелкового оружия, но и артиллерия, минометы, танки, авиация и фаустники фаустпатронами, снайперы, жгли меня огнеметом, но не попали. На моем пути противник ставил противопехотные и противотанковые мины. Все было нацелено на меня — убить, искромсать, изуродовать, оставить меня калекой. Противник был профессионально подготовлен, владел современной техникой и вооружением, смел, ему была присуща немецкая пунктуальная дисциплина. Был он жесток и коварен. В Польше немцы расстреляли несколько тяжелораненых бойцов моего взвода и санитарку. О том, как спасся от расстрела Александр Гущенков, я описал на страницах этой книги. Мы так не поступали ни с военным, ни с гражданским населением.