Читать «На Берлин!» онлайн - страница 112

В середине дня через наши боевые порядки проскочил полк 37-мм зенитных установок, восемь установок на автомашинах «студебекер». С какой целью их направил командир полка, неизвестно. На открытом месте орудия развернулись в сторону противника и открыли огонь по населенному пункту. Замолчали они быстро, потому что ответным огнем со стороны немцев расчеты зениток были выведены из строя, и почти все установки были уничтожены.

Появился командир этого зенитного полка, он был пьян и еле держался на ногах. С ним был ординарец. Вел себя полковник странно, сначала выскочил в поле, но был обстрелян немцами и вернулся за посадки, за кусты, а затем стал бегать вдоль наших окопов и поднимать батальон в атаку. Поскольку мы от своего командования не имели указаний на атаку, то я от греха подальше отбежал от него в передовое отделение и там залег за кустами. Полковник все больше свирепел, размахивал пистолетом, ругался, кричал, но никто из нашего батальона на его угрозы не реагировал и его приказаний выполнять не собирался. Полковник настолько распалился, что схватил у своего ординарца автомат и расстрелял командира взвода 3-й роты лейтенанта Антипова прямо в его окопе. Антипову было лет 35, он был спокойный, медлительный человек, только недавно прибывший в батальон, тихий, незаметный офицер.

Я хотел пристрелить этого полковника или хотя бы ранить и даже отбежал в сторону, ближе к противнику, чтобы мой выстрел могли посчитать за выстрел немцев, тем более немцы постоянно вели огонь, но у меня не поднялась рука стрелять в советского человека. Не решился, не хватило смелости. Пристрелить полковника собрался и адъютант батальона (ПНШ) старший лейтенант Михаил Романов, но, видимо, ему тоже не хватило смелости стрелять в советского человека, хотя и поганого. Скоро прибежали офицеры из штаба зенитного полка, полковника увели силой в свой штаб, и больше я его не видел. А наш товарищ погиб, погиб не на поле брани, а от рук пьяного негодяя. Этот полковник и свой полк погубил по пьянке, такую глупость трезвый человек не мог бы совершить, бывают же такие подонки… Я слышал, что полковник все же попал под трибунал, но отделался легким испугом.

Так получилось, что, когда полковника увели его штабные офицеры, появилась медсестра с раненым зенитчиком. Еще несколько раз она проделала путь от подбитых зениток с ранеными бойцами, таща их на плащ-палатке, а то и на своей спине. А ползала она под огнем противника и, видимо, устала, а может быть, ей стало страшно. Во всяком случае, она опустилась ко мне в окоп и зарыдала. Немного успокоившись, она попросила у меня закурить, а затем выпить, посидела немного и поползла опять за ранеными, сказав мне на прощание: «Лейтенант, желай мне удачи, чтобы живой осталась в этой мясорубке». Храбрая девушка.

Скоро батальон ушел с этого места, и опять десантом на танках отправились в ночь на выполнение задачи. Однако с этим маршем получилась комедия, как в народе говорят, «курам на смех», — мы шли почти всю ночь (десант дремал} и, совершив круг, пришли к тому же месту, откуда вышли с вечера. Такого случая со штабами бригады или танкового полка я что-то не припомню. Заблудиться в Германии вообще нельзя: на всех дорогах установлены таблички с названиями населенных пунктов, указаны направления к ним и километраж до них. Вот так мы потеряли время, опять отстав от заданного плана. Теперь на скорости тронулись на выполнение задания. Я в этот раз не был впереди бригады — впереди шла другая рота. Война она и есть война, на ней всякое бывает, даже смешное. Как ни тяжело нам было, младшим офицерам и рядовым бойцам, но юмор был присущ и нам. Как только удавалось найти спокойное время, слышался смех, прибаутки, подначки — особенно отличался в этом отношении лейтенант Гриша Кесь, командир взвода пулеметной роты батальона. Веселый человек, он пользовался всеобщим уважением.